Хозяйка мертвой воды. Флакон 1: От ран душевных и телесных - страница 5

– Ещё бы немного, и он подпустил бы меня гораздо ближе. Ты все испортил!

Но Фалько не отреагировал на её упрёк, снова погрузившись в мысли и продолжил делать записи в свой блокнот при свете яркого магического фонаря.

“И что он в этом блокноте все пишет?” – подумала спутница фокусника.

Извозчик развернул лошадей в сторону, и карета некоторое время ехала вдоль темной набережной. Река Дэвар разделяла Раудвилль пополам и в черте города была заключена в каменные берега. Из-за темноты вода в ней казалась чёрной и в ней отражался свет магических фонарей и окон красных зданий, которые тянулись вдоль набережной, по противоположной стороне реки.

– Театр Фалько находится в той части города, где живут маги, а вот мой дом построен в одном из инженерных кварталов, – пояснил работодатель Хельги.

Другая часть города и в самом деле разительно отличалась от той, в которой стоял театр иллюзиониста, словно это был даже не другой город, а иная страна: многоэтажные здания, сложенные из красного кирпича, широкие улочки, освещённые не магическим светом, а газовыми фонарями. Кроме карет, на улочках встречались паровые автомобили, горожане в строгих костюмах и длинных платьях с корсетами со множеством оборок и воротниками, стойками, или в кружевах. Эта часть города жила жизнью, похожей на ту, о которой бывшая жительница другого мира читала на страницах книг Артура Конана Дойла. Но, спустя полчаса, хмурый пейзаж за окном кареты сменился на загородный и более живописный. Однотипные двухэтажные дома с балконами, с садиками и просторными зелёными лужайками.

Хельга посмотрела на своё платье: “Нет в таком здесь никак нельзя!”

По пути она присмотрела парочку магазинов с вывесками “Модное платье”. И подумала, что недурно было бы раздобыть средств на новую одежду.

Правда, когда девушка присмотрелась к жителям повнимательнее, поняла, что эта часть города ей нравилась гораздо меньше, другой. Тут, кроме хорошо одетых горожан, встречались нищие в лохмотьях и рабочие, ненамного опрятнее бродяг.

Они прибыли к дому иллюзиониста, двухэтажному особняку из крупного красного кирпича, с закруглёнными окнами второго этажа. На крыльцо дома вышла служанка Фалько, женщина средних лет, с пучком седых волос на голове.

– Моя экономка Эмма, почти святая, но весьма и весьма бойкая, – произнёс иллюзионист полушёпотом, чтобы вышедшая их встречать женщина не услышала ни одного слова. – Будь добра не пялься на её руки, хотя бы не так открыто. Это весьма задевает.

Хельга едва заметно кивнула. Домоправительница, выражая радушие и гостеприимство, заговорила.

– Добрый вечер, Томас, – поздоровалась она и с лукавой улыбкой посмотрела на Хельгу. – Я вижу ты не сегодня один. – взгляд у экономки блестел хитрецой.

Фалько усмехнулся, и лишь кивнул.

– Здравствуй Эмма, как твои суставы? Не мучили? Кстати, познакомься, Эмма, это наша гостья Хельга. Хельга, это Эмма, моя экономка, а также самый близкий друг.

– Ужин задержится, я не ожидала гостей, – захлопотала пожилая, но невероятно бойкая женщина.

Пока Эмма скрылась на кухне, Фалько или, как называла его экономка, Томас, показал девушке дом. Столовую, гостиную, её комнату и ванную на втором этаже, а также небольшую уютную библиотеку.

Наконец зазвучал колокольчик, приглашая хозяина и гостью к припозднившемуся ужину.

Скромная трапеза отличалась от «пира горой», к которому привыкла Хельга, но запах горячей еды и вкус стер все сомнения. Небольшие порции с лихвой компенсировались качеством и ароматом приготовленных блюд, а бокал вина под конец тяжёлого и насыщенного дня, подарил расслабление и сладкую негу в мышцах.

– Эмма, дорогая, постели мне в гостиной, по соседству с комнатой Хельги. Не хочу, чтобы наша гостья хоть в чём-то нуждалась.

Хельга и Эмма напряглись, бросив взгляд друг на друга. Хельге было неприятно такое внимание со стороны хозяина, Эмма же рассудила по-своему.

– Когда же ты, Том, остановишься? Я-то думала ты привёл в дом будущую хозяйку, а это очередная швабра из дома утех.

Сказать что хозяин опешил, это ничего не сказать, но ещё больше эмоций это вызвало у самой Хельги.