Хозяйка судьбы. Украденное счастье - страница 3

Мария не заметила, как рассказала всю историю своей жизни. Как в тринадцать лет вышла замуж, как родила детей, как туго ей пришлось без любимого Жозевалду.

Растроганная попутчица дала ей несколько полезных советов. Через два часа Мария знала, что деньги лучше хранить на груди, а на автовокзале вещи на землю не ставить и постороннюю помощь не принимать. Записку с адресом брата она тоже положила в безопасное место.

Автобус мерно покачиваясь, медленно полз на широкой дороге. За окном мелькали измученные жарой деревья и редкие невысокие здания.

Небо стало ниже, солнце уже не светило так яростно. Постепенно его стали затягивать темные тучи. Крупные капли дождя упали на стекло. Через минуту дождевая завеса стала плотной стеной за окном. Яркая молния осветила салон, заставив всех вздрогнуть.

Автобус из последних сил упрямо ехал вперед по мокрой дороге, которую стремительно размывал ливень. Что-то жалобно дребезжало в его железном чреве, выводя странную мелодию: «уйди-и-и, уйди-и-и, уйди-и-и».

Водитель выжимал из машины последние силы. Переправляться в дождь через реку он считал плохой приметой.

«Сейчас обязательно что-нибудь случится», — подумал он и крепче вцепился в руль. Интуиция никогда не подводила его.

Он постарался отогнать от себя нехорошие мысли и упрямо нажимал на педаль газа.

Как назло дорога начала сужаться. Краем глаза он успел зацепить две тени, которые скользнули ему навстречу.

«Откуда здесь козы?» — успел подумать он, резко повернул руль в сторону и остановился. Автобус оказался на обочине, а испуганные животные быстро исчезли с места происшествия.

— Что случилось, Марселу? — Тревожный голос привел его в чувство. Он ничего не ответил, а только сердито вздохнул и выскочил из автобуса, чтобы воочию убедиться, что его верный конь надолго застрял в грязи.

Задние колеса тяжело увязли в размытой дождем жиже.

«Придется толкать», — подумал он и поглубже натянул на себя кепку.

Долго уговаривать пассажиров не пришлось. Вскоре все взрослые вышли на улицу, чтобы помочь ему вытащить машину из грязи. Дружным роем они окружили автобус со всех сторон.

— Заодно трусы постираем, — пошутил кто-то, заставив усталых людей засмеяться.

Марии было одновременно и весело и страшно стоять под колючим проливным дождем, который больно обжигал кожу, стараясь залезть внутрь. Машина медленно и нехотя двинулась вперед.

Через десять минут пассажиры заняли свои места.

— Как ты, мамочка? — спросил Леандру. Он был самый заботливый и рассудительный из ее сыновей.

— Все отлично, сынок. Скоро мы будем в городе.

Мария устало откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Разговаривать ей совсем не хотелось.

Уже подъезжая к городу она решила еще раз проверить адрес брата. Мария незаметно вытащила записку, спрятанную на груди, и замерла от ужаса: все чернила смыл дождь.

— Что же теперь будет? — ужаснулась она. — Надо надеяться, что Себастьян встретит нас на вокзале.

Дона Жозефа задумчиво смотрела в окно. Небо над Рио-де-Жанейро разбухло и потемнело, собираясь разразиться невиданным доселе дождем.

«Даже природа объявила забастовку, — подумала она, разглядывая прохожих, которые торопились побыстрее добраться до дома. — Сколько себя помню, никогда в Рио не было ничего подобного, тем более в декабре». Все, что в последнее время происходило в стране, вызывало в ней бурю негодования и протеста. Ей было больно видеть, как правительство жесточайшей диктатурой доводит ее народ до грани отчаяния.

Почему небеса так зло пошутили над Бразилией? Одним они дали все, другим — ничего... Богатые области вокруг Рио и Сан-Паулу процветали. Там хорошо росли кофе и многие другие сельскохозяйственные культуры. Тогда как северный штат Пернамбуку стонал от голода и отчаянья.

Северяне толпами бежали на юг в поисках лучшей жизни, оставляя пустые дома и нехитрый скарб. Теперь же в стране неотвратимо назревал еще и политический кризис.

Правительство генерала Артура да Косты и Сильвы приняло постановление «номер пять», которое резко ограничивало свободу и права людей, запрещало демонстрации, митинги и провозгласило то, что в народе иронично называлось «контролируемая свобода».