Хозяйка замка Уайтбор - страница 13
Здесь царило запустение и легкая невесомая печаль. Толстый слой пыли укрывал все вокруг, разлегшись на темных крышках сундуков, на мягких подушках кресел, обитых истертым шелком, цвет которого уже нельзя было определить. Я пробралась к окну, оставляя на белесом полу четкую цепочку следов. Судя по следам, сюда сто лет не заглядывала ни одна живая душа. Никто, кроме меня.
Внизу под окном теснились разномастные кровли, крытые черепицей. Кое-где в ней проглядывали прорехи. Еще ниже виднелась часть угловатого дворика размером не больше носового платка, где суетились человеческие фигурки размером с наперсток. За горой Уайтбор, на которой был выстроен замок, простирались пологие спины холмов, полускрытые туманом, да тянулась колючая полоска Кардинхэмского леса.
Вдруг по стене чердака наискось метнулся крапчатый, пятнистый свет, будто кто-то решил поиграть в «солнечные зайчики». Только солнца снаружи не было. Стояло обычное зимнее утро, когда кажется, что в воздухе разлита тишина, и сонное небо безмятежно глядится в озябшую землю.
Чердак по-прежнему был пуст, но мне почудилось чье-то присутствие. В теплую, задумчивую дремоту этого места вкралась тревожная нота. Может, призрак решил напомнить о себе?
– Миледи? – тихо позвала я, чувствуя себя довольно глупо. Раньше мне как-то не приходилось общаться с призраками голубых кровей.
В ответ – тишина. Только качнулись в углу лохмотья роскошной паутины, свидетельствующей о многолетнем неутомимом труде пауков.
– Есть тут кто-нибудь? – спросила я уже громче. И вздрогнула, заметив на пороге знакомую щуплую фигурку. Девушка стояла, смирно сложив руки-веточки на чистейшем белом переднике. Это была Элспет. Или, возможно, ее сестра.
– Хозяин привык завтракать в девять, – произнесла она извиняющимся тоном. – Мы никак не могли вас найти.
«Ну еще бы. Как она вообще ухитрилась отыскать меня здесь?!»
– Что ж, тогда не будем заставлять его ждать, – улыбнулась я. – Только на минутку загляну к себе.
Девушка нерешительно мотнула головой, вперив в меня яркий взгляд, в глубине которого угадывалась жалость:
– Я бы на вашем месте поторопилась, мисс. Иначе лорд Робин может здорово рассердиться.
***
Завтрак накрыли в «рыцарской» гостиной. Комната была такой длинной, что стол, рассчитанный на пятьдесят человек, казался маленьким островом, потерявшимся в ее прохладных глубинах. Огромные толстые колонны подпирали расписной потолок. Там среди облупившихся голубых облаков плавали мифические герои (в довольно напыщенных позах, должна сказать), демонстрируя свои подвиги. Одну стену целиком занимали высокие окна, изукрашенные витражами, зато противоположная стена, в середине которой торчал огромный камин, щеголяла голой каменной кладкой, отчего казалась ободранной и нелепо пустой.
За столом сидели двое: Робин Уэсли и его экономка. Блеклая фигура миссис Девис в неярком утреннем свете выглядела почти бесплотной. Мой дядя выглядел так «приветливо», что его можно было принять за грозовую тучу:
– Наконец-то вы явились, – желчно произнес он. – Я не потерплю неаккуратности в своем доме, тем более от такой незначительной особы!
– Прошу прощения, – ответила я кротко, не желая начинать утро с семейной ссоры.
Откуда мне было знать, что мистер Уэсли так чувствителен к расписанию? Я спешила как могла, задержавшись лишь на минуту, чтобы умыться и смахнуть с волос паутину, которой обзавелась после посещения чердака. Не могла же я выйти к завтраку такой неряхой!
Лорд Уэсли явно собирался продолжить воспитательную речь, но в этот момент солнце наконец прожгло путаную пряжу туч и выпустило лучи, разом ворвавшиеся в двадцать витражных окон. Стало понятно, почему художник оставил противоположную стену пустой: солнечные блики расцветили ее сотнями блесток алого, синего и золотистого цвета. Я невольно ахнула:
– Как красиво!
Пробурчав какое-то ругательство, дядя резко махнул рукой замершей у дверей служанке, приказав, чтобы подавали еду. Завтрак прошел в меланхолическом молчании. Миссис Дэвис отрезала ножом крошечные кусочки сладкого пирога и клала их в рот заученными жестами, словно кукла. Робин Уэсли безмолвствовал, озирая выставленные перед ним яства: варенья и желе в вазочках, крашеные вареные яйца, сложенные горкой ломти хлеба, источавшие приятный аромат свежей выпечки, пузатый кофейник, в котором отражалось его причудливо искаженное лицо. Судя по задумчивому хмыканью и изредка подрагивающей левой брови, мыслями дядя был бесконечно далек от нас. Но когда его взгляд случайно задевал меня, в глазах снова вспыхивал жутковатый тлеющий огонек.