Хозяйка Зеркала - страница 32

– Нам сюда, – Маркус отвлек мое внимание от пропажи и указал налево.

Только сейчас я заметила, что мы находимся в шикарном холле, из которого можно было пойти либо направо, либо налево. По всей видимости, тут два крыла. Белый мраморный пол с серыми прожилками, стены белые. Впереди на стене ярко горели три символа. Тот, что по центру, был очень похож на бабочку. Маркус покашлял, снова привлекая мое внимание, и я отправилась вслед за ним.

Шли мы по широкому длинному коридору с белыми стенами и темно-серым покрытием на полу, похожим на ковролин, а в конце был лифт. Если бы я могла посмотреть сверху на наше перемещение внутри здания, то могла бы сказать, что мы идем не прямо, а по диагонали. Маркус нажал на кнопку вызова, и перед нами распахнулись, похоже, металлические двери. Стены были прозрачными или стеклянными, а сам лифт круглым, в виде капсулы. Как оказалось, он находился в центре левого крыла здания.

Обзор выходил на внутреннюю часть помещения. Пока мы плавно поднимались на пятый этаж, я успела рассмотреть, что происходило внутри, начиная со второго этажа. Повсюду ходили мужчины и женщины в одинаковой форме. Черные брючные костюмы с золотой вышивкой на правой руке, от плеча до локтя, в виде трех разных символов, которые были изображены на стене холла. Удивительно, но я не увидела никого с длинными волосами. Только цвет отличался, рыжие, блондинки, русые. У всех одинаковые короткие стрижки, как у клонов. Даже их возраст был примерно одинаковым, так сразу было сложно определить, сколько им лет. Но видно, что все занимались делом. Никто не стоял, не пил кофе и не сплетничал по углам. На всех этажах царила рабочая обстановка. Сложилось ощущение, что я оказалась в большом муравейнике.

Лифт остановился на пятом этаже. Двери открылись, и мы шагнули в широкий коридор. На полу был такой же, как на первом этаже темно-серый ковролин и светлые стены. Мы шли мимо одинаковых деревянных дверей без опознавательных знаков и остановились у кабинета, обозначенного только одной буквой «М». Взглянув на нее, я хмыкнула.

У нас это общепринятое обозначение мужского туалета, а тут кабинет руководителя.

Я быстро осмотрелась вокруг и заметила на потолке камеру, висящую прямо над входом. Да уж, и тут тоже большой брат следит за нами. Видимо, это потребность руководителей всех цивилизованных миров, в существовании которых я теперь не сомневалась.

Маркус что-то прошептал, и дверь открылась. Я удивленно вскинула брови. Вот зачем, спрашивается, всё усложнять, если можно было просто постучать в дверь, а тут вместо стука он прошептал какую-то таинственную фразу по типу: «Сезам, откройся».

Дверь бесшумно распахнулась, и я увидела, что в кабинете были только близнецы. Первое, что я почувствовала – поток силы. В этом кабинете находились люди, от которых исходила угрожающая энергетика власти, ощущаемая почти физически. Хорошо, что они сюда не созвали полмуравейника. Кто знает, может, они все энергетически мощные, и тогда бы меня просто здесь ментально раскатали без возможности сопротивляться. К тому же я понимала, что мне сейчас придется много говорить и отвечать на вопросы Менторов и, чем меньше будет людей, тем лучше. Никогда не любила публичные выступления, да еще в таких условиях.

Они стояли ко мне лицом и тихо переговаривались, стоя у панорамного окна с вертикальными жалюзи. Оба были одеты так же, как и все работающие здесь люди, в черную форму с золотой вышивкой на полруки в виде символов. Из общей массы внешне выделялись только мы с Маркусом. Один из близнецов держал в руке гаджет, похожий на планшет и делал там пометки. Я зашла в кабинет, и его пальцы замерли. Он медленно перевел свой взгляд на мои ноги, потом неторопливо поднял его выше на бедра, задержал взгляд на груди и, наконец, остановился на лице и посмотрел в глаза.

Неужели нашел? Мои глаза как раз здесь и находятся.

Я сложила руки на груди и приподняла одну бровь, показывая, что возмущена таким откровенным разглядыванием. Его глаза злобно сузились и потемнели, а челюсти сжались так, что мне казалось, я могу услышать их скрип. Атмосфера в кабинете стала нехорошо сгущаться.