Хранитель планеты - страница 8
Короче, завела свою шарманку. Наши, у которых электронные часы с мелодиями, стали на кнопки нажимать. По классу музыкальные отрывки запищали. У нас так на любую болтовню реагирует.
– Ты сам должен отказаться, – сказала Дуня.
Вот уж фиг! Небось самой захотелось передавать в Центр информацию!
– Не имеете права, – говорю.
Дунька на Татьяну Ильиничну смотрит. Выручайте, мол! Та поднялась из-за парты и вышла к доске. По-моему, она тоже растерялась.
– Дуня, – спрашивает она, – почему ты меня не предупредила о вашей инициативе? Я и не знала, что у вас новая пионерская игра…
Хорошая игра! Видела бы она голову Марцеллия на блюде!
– Это не игра, Татьяна Ильинична. Это взаправду, – Дунька говорит.
– Я понимаю, понимаю, – кивает учительница. – Ко всему нужно относиться ответственно. Боря, конечно, поторопился взять на себя обязанности… Как это?
– Хранителя планеты, – Дунька подсказывает.
– Вот-вот… Мне кажется, один человек вообще не должен… Это же большой объем работы, отчетность… А что, если взяться за это начинание всем отрядом?
В классе опять электронные мелодии запищали.
– Соберем информацию о жизни в капиталистических странах и у нас, проведем сбор… – размечталась Татьяна Ильинична. – Можно написать письмо президенту Рейгану с требованиями…
– Мы уже писали, – встрял Родюшкин. – Он не ответил.
– Помолчи, Родюшкин! О твоих связях с иностранными туристами мы еще поговорим!
– Рейган – не турист. Он президент. И я с ним лично не знаком.
– Не исключено, – говорит, – что с этой инициативой можно будет обратиться в ООН. Поедем в Соединенные Штаты… Помните спектакль «Дитя мира»?
Тут все оживились. Кому же неохота прокатиться в Штаты?!
Вскочила Маша Сумская, она всегда лезет первой, затараторила:
– Я считаю, что Татьяна Ильинична права! Давайте возьмемся всем отрядом! Выступим с пионерским почином, чтобы хранить планету от войн и экологии! Про нас «Пионерская правда» напишет.
И села.
Я страшно разозлился. Втянут в это дело пионерскую печать, потом хлопот не оберешься. Ну я и дурак! Кому проболтался – девчонке!
Все сделали задумчивые лица, смотрят на Татьяну Ильиничну.
– Молодец, Маша, – говорит она. – Очень дельная мысль. Надо, чтобы все знали. Теперь у нас гласность.
– Но ведь не каждый достоин быть Хранителем, – гнет свое Дунька.
– Далеко не каждый, – согласилась Татьяна Ильинична.
Она снова пошла на заднюю парту, а наши стали выбирать хранителей планеты. Причем про планету никто не думал. Думали о поездке в Штаты. Все понимали, что поехать могут человек пять, не больше. И принялись бороться. Поднялся страшный крик: выдвигали кандидатуры, обсуждали, голосовали… Про меня никто и не заикнулся. В результате избрали Дуньку, Машу Сумскую, Витьку Куролесова, у него папа в ТАССе работает, и отличника Мишу Валиха. Татьяна Ильинична сказала, что куролесовский папа поможет нам доставать важную для планеты информацию. То есть не нам, а им.
Наконец Дуня обратила на меня внимание.
– Боря! Ты как пионер обязан подчиниться решению сбора отряда, – говорит.
Глаза сделала такие принципиальные, что хоть топись!
– А теперь вопрос о ПИНГВИНе… – добавляет она, как бы между прочим.
– Держите карман! – заорал я. – ПИНГВИН мой, личная собственность! Мне подарили!
– Постойте, какой пингвин? Ничего не понимаю. При чем здесь пингвин? – это Татьяна Ильинична с задней парты волнуется.
Дунька ей снова объяснила, что это тот самый передатчик информации, который передаст их паршивые заметочки в Центр Вселенной.
– Ну, пингвин поживет в зооуголке, – Татьяна Ильинична рукой махнула и на часы смотрит. – Давайте заканчивать.
Вопрос о ПИНГВИНе проехали.
Все, как и Татьяна Ильинична, думали, что это такая игра. Только мы с Дунькой знали, что все взаправду. Поэтому она и старалась захапать ПИНГВИНа, понимаете? Знала, что без него все их сведения равны нулю. Тут даже тассовский папа не поможет.
– Ладно, потом решим о ПИНГВИНе, – сказала Дунька и закрыла сбор.
В раздевалке она не постеснялась подойти ко мне и заявить, что действовала, мол, из принципа. Значит, я не имею права обижаться.
Если бы не девчонка, стукнул бы!
– Я вот сейчас Глюку все опишу про тебя на бумажке, – говорю, – а он в Центр передаст. Про твой моральный облик. Хочешь?