Хранитель Рун - страница 24

Сельдингер покачал головой, а затем, к моему изумлению, полез в карман и достал пачку сигарет.

– Держи.

Малыш проворно выхватил из пачки пару сигарет и спрятал их.

– Danke.

Наградив меня косым взглядом, развернулся и потопал по коридору.

– Что это было? – ошарашенно спросил я. – У вас тут что, экспериментальная группа по изучению у детей никотиновой зависимости?

Сельдингер грустно усмехнулся, провожая малыша глазами.

– Не всё так просто, Ежи, – вздохнул он. – Сколько, по-вашему, ему лет?

– Восемь? – предположил я, накинув на всякий случай пару годков.

– Двадцать один, – сказал Сельдингер. – Ваш, между прочим, ровесник. Сложная генная мутация, полностью заблокировавшая рост и развитие организма на уровне семилетнего возраста. При этом, интеллектуальное и психическое развитие соответствует возрастной норме. Хотя, с психикой, конечно, есть определенные сложности. К сожалению, социально адаптироваться к жизни вне стен института пока не выходит.

– Ничего себе, – пробормотал я.

– Увы, – Сельдингер снова вздохнул. – У нас тут чего только не насмотришься…

– Всё готово, док! – крикнул Макс.

Сельдингер пожал мне руку. – Ну, удачи! Мы с Миллером будем ждать вас в кабинете. Держу за вас кулаки!

Прохождение обследования заняло около часа. У меня взяли мазки изо рта, образцы крови, измерили давление, пульс, сняли кардиограмму, заставив перед эти крутить педали. Потом изучали активность работы мозга, облепив голову электродами. Особенно долго проверяли глаза и моторику.

Наконец, когда мы вышли из кабинета, Макс хлопнул меня по плечу.

– Поздравляю! Считай, ты в деле! Официально, нужно дождаться результатов из лаборатории, но то, что я видел, подтверждает предварительные данные. Ты просто идеальный кандидат!

Поскольку, до выдачи заключений нужно было еще ждать около часа, Макс позвал меня в столовую.

Мы как-раз допивали компот, когда на его коммуникатор пришло уведомление.

– Порядок! – обрадовался Макс. – Девяносто шесть и пять десятых процента!

– Что это значит?

– То, что система оцифровки считает твою ДНК почти на сто процентов подходящей для создания виртуального аватара, – он подмигнул. – Понравился ты ей.

– Ты так говоришь, будто она сама выбирает, – заметил я.

– Ну, в некотором смысле, так и есть, – признал Макс. – Там достаточно сложная система на основе искусственного интеллекта, так что – да, он сам решает, кого выбрать.

– Он? – опять не понял я.

Макс махнул рукой. – Не бери в голову. Официальное название системы оцифровки – «Логрус», поэтому мы привыкли называть её «он». Ладно, пошли, там уже Марк с Миллером по потолку, небось, бегают.

– Кстати, а что здесь вообще делает Миллер? – спросил я, когда мы поднимались в лифте.

Макс усмехнулся. – Ну а как же! Их компания финансирует проект. Если эксперимент с погружением и нейроинтерфейсом окажется удачным – у них будет уникальная лицензия, которая их просто озолотит. Вот и крутится, пасёт нас, чтобы информация случайно не ушла на сторону.

Сельдингер встречал нас, сияя. – Грандиозно, Ежи! – воскликнул он. – Результаты тестов превзошли ожидания!

Он схватил мою руку обеими ладонями и энергично встряхнул.

– Ну, готовы попробовать пройти оцифровку прямо сейчас? Не передумали? Нет? Замечательно! Тогда – прошу!

В лабораторию, находившуюся в отдельном крыле, вела бронированная дверь, окруженная защитным полем. Сельдингер, буквально приплясывавший от волнения, обнаружил, что забыл пластиковый ключ, хлопнул себя по лбу, и уже хотел бежать за ним, но Макс, сдержанно улыбаясь, протянул ему свой. Бормоча извинения и неуклюже прикрываясь ладонью, Сельдингер набрал на панели код, и дверь, дрогнув, плавно отъехала в сторону.

За дверью обнаружилась лестница, ведущая вниз, в небольшое помещение, освещенное энергосберегающими лампами. У дальней стены находился виртэкран, под ним – стол с панелью управления, переливающейся разноцветными огнями.

Чуть поодаль стояли три кресла, одно из которых было опутано проводами, тянувшихся к многочисленным системным блокам. Справа и слева от кресла возвышались серебристые башенки, ячеистая структура которых напоминала соты. В глубине ячеек поблескивали контакты микросхем. Каждая башенка заканчивалась антенной, и, от одной к другой тянулись алые лазерные лучи.