Хранитель - страница 13
А сейчас они стояли и молча смотрели друг на друга. Колин открыто разглядывал ее с ног до головы, и Уилла уже собиралась объяснить ему, что он ведет себя неприлично, но Осгуд ее опередил:
– Ну так как? – Он кивнул на пригласительный, который она до сих пор держала в руке. – Ты придешь?
Уилла уже и забыла о нем. Нахмурившись, она бросила билет на стол. Одни неприятности от этой бумажки!
– Нет, не приду.
– Что так?
– Этот праздник не имеет ко мне отношения.
– А ты посещаешь исключительно те праздники, которые имеют к тебе отношение? Вечеринки в честь твоего дня рождения, например? – Колин замолк и нахмурился. – В моей голове это звучало смешнее. Прости. Если не спать двое суток подряд, все почему-то начинает казаться смешным. По дороге сюда я смеялся над знаком ограничения скорости. Сам не знаю отчего.
Он еле шевелил языком от усталости, словно пьяный. Теперь Уилле многое стало ясно.
– А почему ты не спал двое суток?
– В самолете не удалось вздремнуть, – я сегодня прилетел из Японии, – а потом не хотелось нарушать режим. Думал дотерпеть до вечера, чтобы лечь как обычно и не запутаться окончательно из-за разницы во времени.
Уилла посмотрела в окно:
– Кто тебя привез?
– Никто.
От взгляда его темных, бесконечно усталых глаз Уилле стало не по себе.
– Ты сам-то обратно доедешь?
Колин усмехнулся:
– Какая ты заботливая.
– Давай-ка я сварю тебе кофе.
– Кофе так кофе. Хотя прежняя Уилла не преминула бы воспользоваться ситуацией и приколоться.
– Ты понятия не имеешь, на что была способна прежняя Уилла.
– И ты сама, судя по всему, тоже.
Ничего не ответив, она развернулась и пошла в кухню. Уилле так не терпелось поскорее зарядить гостя кофеином и отправить его восвояси, что, пытаясь совладать со старой отцовой кофеваркой, она умудрилась и разлить воду, и рассыпать зерна.
– И часто ты бываешь на холме у «Хозяйки Голубого хребта»? – спросил Колин.
– Нет, – соврала она.
Рано или поздно он бы обязательно задал этот вопрос.
– То есть сегодня ты сидела там не потому, что замышляешь какой-то розыгрыш в честь грядущего приема?
– Господи, да хватит уже, – чуть слышно произнесла Уилла.
Облокотившись о стол, она смотрела на булькающую кофеварку и радовалась этой короткой передышке. Дождавшись, когда будет готова одна порция, она налила немного кофе в чашку и понесла ее в гостиную.
Колин по-прежнему сидел на ее драгоценном сером диване с обивкой из микрофибры, положив руки на колени и запрокинув голову.
– Ну вот, этого еще не хватало. – Уиллу охватила паника.
Она поставила чашку на журнальный столик.
– Пожалуйста, только не это. Колин, проснись!
Он даже не пошевелился.
Уилла протянула руку и дотронулась до него.
– Колин, вот кофе. Проснись и хлебни немного. – Девушка потрясла его за плечо. – Эй, Колин!
Он открыл глаза и, уставившись на нее туманным взглядом, пробормотал:
– Да что с тобой такое? Ведь ты была храброй… самой храброй из всех, кого я знал.
Глаза его снова закрылись.
– Колин?
Она посмотрела на его длинные ресницы: когда человек притворяется, что спит, ресницы дрожат. Колин не притворялся.
– Колин!
Бесполезно.
Уилла растерялась. Она постояла у дивана еще некоторое время и только собралась уйти, как вдруг уловила какой-то сладкий аромат. Повинуясь инстинктивному желанию распробовать его, она втянула носом воздух – и чуть не закашлялась: сладость осела на языке такой невыносимой горечью, что девушка невольно поморщилась.
Как однажды сказала бабушка, приготовив на редкость неудачный пирог с лимонным кремом: именно такой вкус у сожаления.
Густой туман, окутывающий по утрам Уоллс-оф-Уотер, сам по себе был достопримечательностью. В каждом магазинчике на Нэшнл-стрит продавались «банки с туманом» – баночки из серого стекла, которые туристы раскупали как оригинальные сувениры. Для Уиллы же это погодное явление было примерно таким же необычным, как океан для того, кто живет на его берегу. Когда видишь его каждый день, нет-нет да и спросишь себя: и с чего столько шума?
Когда на следующее утро Уилла отправилась в дом престарелых, туман уже понемногу отступал под натиском июльского зноя. Колин, к счастью, уехал еще ночью, явно разочарованный тем, что Уилле уже не восемнадцать и она больше не подшучивает над ничего не подозревающими людьми.