Хранители магии - страница 8

Однако в этот момент уют колледжа Тернистого Пути, обычно такой милый, казался душным и жарким. Лэмберту необходимо было выйти из помещения. Он решил переодеться и снова отправиться на прогулку, чтобы свежий воздух прояснил мысли.

Как Лэмберт и ожидал, гостиная, которую он делил с Николасом Феллом, в этот момент была пустой — как и спальня Фелла. Единственным признаком недавнего присутствия хозяина была одна из тонких сигар, которую Николас оставил недокуренной в раковине морского гребешка, служившей пепельницей. Эта сигара лежала там уже два дня. В последний раз Лэмберт видел Фелла накануне за завтраком. В тот момент друг ничего не сказал о том, что намеревается изменить привычный распорядок дня, и никаких сообщений Лэмберту он тоже не оставлял.

Лэмберт не позволил себе тратить время на размышления о том, где мог оказаться сейчас Фелл. В конце концов, этот человек не нуждался в няньках и не был обязан давать кому-либо объяснения своих поступков. Феллом руководили его исследования — точнее, его своеобразное понимание того, в чем должны заключаться исследования. И это было достаточным объяснением.

Лэмберт сменил фланелевый костюм на льняной, гораздо менее представительный, зато более удобный, так что двигаться в нем было легко. Он выбрал извилистую дорожку, которая повела его прочь от колледжа Тернистого Пути, на противоположную от дома Брейлсфордов сторону. Его маршрут пролег позади кухни, между огородом и окруженным стеной садом декана колледжа Святого Иосифа, к воротам Пембрук в восточной стене Гласкасла.

Здесь, в тени крытой галереи, окружавшей здание колледжа Трудов Праведных, Лэмберт сел на каменную скамью и стал слушать. Звук поющих голосов был ясным и чистым. Во время учебного года хор был более многочисленным, чем в пору каникул, так что звучал он сейчас не так громко, как в тот раз, когда Лэмберт впервые здесь оказался. Однако это не снижало впечатления. Множество голосов сливались воедино в чистых звуках гимнов. Именно это и зачаровывало Лэмберта — что столь разные молодые люди способны подчинить свои желания интересам Гласкасла, что личность способна отдаться служению ради всеобщего блага, что множество может стать единством.

Лэмберт поддался желанию и вытянулся на скамье в полный рост. Он пристроил шляпу себе на живот и устремил взгляд вверх, в пронизанную светом листву. Ветер, шуршащий в деревьях, сливался с пением. За листвой в небе стремительно проносились облака. Где-то собирались тучи, которые принесут новые дожди. Лето нынче самое дождливое за последние годы, как говорили люди.

Когда он впервые оказался в этом месте, в феврале, шел дождь. Трава тогда была такая же зеленая, но деревья стояли голые, а большинство цветов были желтыми: форзиция и желтые нарциссы в самом Гласкасле и дрок на склонах холма. Ветер, казалось, дул не переставая и не отклонялся от северного направления больше чем на градус-другой, так что промозглая сырость пронизывала Лэмберта до костей.

Лэмберт появился в городке в полной ковбойской выкладке. Он решил, что ученые мужи Гласкасла, суровые люди в блестящих цилиндрах, намеревались нанять стрелка-ковбоя, и приготовился соответствующим образом. Он надел свой сценический костюм и захватил кольт «Миротворец», самое надежное оружие. Эффект был именно таким, на какой он рассчитывал. На него оборачивались на каждом шагу, причем кое-кто чуть шею себе не вывихнул. И только оказавшись на территории университета, он понял, насколько просчитался. Ученым Гласкасла нужен был не ковбой, а просто меткий стрелок.

Благодаря времени, проведенному с кайова Бобом, Лэмберт считал себя артистом, призванным развлекать зрителей, однако в его намерения не входило потешать их настолько сильно, насколько он это сделал в тот день в Гласкасле. Конечно, все могло быть еще хуже. Его меткость была на уровне. Однако веселье, вызванное его костюмом, оказалось гораздо большим, чем он ожидал. Помимо того, ему пришлось приложить немало усилий, для того чтобы скрыть свое смущение. Прежде у него с этим проблем не было, даже в самые первые дни работы в шоу «Дикий Запад». Лэмберт приказал себе ободриться, но это ему мало помогло.