Хранители - страница 15
Навигатор победно кулдыкнул, и Ваня остановился возле железной ограды. Покидая утром солнечный Агиос Павлос, зонтов мы не взяли и потому, шмыгнув в ворота, заторопились по мощеной дорожке к главному входу в церковь, над которым развевался желтый флаг с двуглавым орлом13. Вся территория была усажена пальмами и цитрусовыми деревьями. А сам храм с его песочного цвета стенами и аккуратной колокольней построен явно в эпоху критского Возрождения14.
Из темного зева дверей выбежал священник с зонтом и, подхватив полы рясы, заспешил вниз по ступеням нам навстречу.
– Добрый день, вы Иван? – спросил он, жестом приглашая под свой огромный зонт. Получив утвердительный кивок, представился:
– Меня зовут Иларион. С приездом! Я проведу вас с вашей спутницей…
– Вера. Очень приятно!
– Взаимно! Я проведу вас к Его Высокопреосвященству.
– Скажите, пожалуйста, – спросила я, – как следует обращаться к митрополиту?
– Вполне уместно говорить ему Владыка…
Обогнув церковь, мы вошли в одноэтажную пристройку. Иларион постучал в дубовую дверь и не успел опустить руку, как высокие створки распахнулись.
– Прошу, входите! Жду вас! – пророкотало откуда-то сверху. И огромный человечище отодвинулся в сторону, давая нам дорогу.
Комната была просторна и светла. Следуя приглашающему жесту, мы опустились на скамью по одну сторону стола у окна.
Поблагодарив нашего провожатого, митрополит закрыл дверь. Был он под два метра ростом, с богатой седой бородой до середины груди. Облачен в черную рясу и белый клобук, от которого казался еще выше. Сев напротив, приложил руку к груди:
– Я митрополит Филарет. Благодарю, что нашли время и так живо откликнулись на мою просьбу!
– Рад знакомству. Я Иван, это Вера.
Митрополит взглянул на меня без кивка и улыбки. Но так спокойно и доброжелательно, что я тут же почувствовала себя комфортно, словно в ветреный день мне на плечи накинули шаль. Хотя гораздо больше его интересовал Иван. На него он смотрел с надеждой, ведя какой-то внутренний монолог, предмет которого нам был пока не ясен.
Из стеклянного чайника митрополит разлил по чашкам душистую малотиру – горную травку, пожалуй, самый популярный на Крите чай. И приглашающе повел рукой на финики с цукатами в вазочке:
– Угощайтесь, прошу вас!
Я с удовольствием сделала глоток. Малотиру любила всегда, а за последние месяцы и вовсе приноровилась пить ее по три раза на дню: в жару только она да ветер избавляли от желания спустить с себя кожу. Иван же машинально провел пальцем по чашке, не отрывая взгляда от Владыки. Тот наклонил голову и сказал тихо:
– Соболезную вам, сын мой. За последние дни мы с вами понесли тяжелые утраты. Господь забрал к себе моего друга и давнего собеседника – архимандрита Тихона. Когда-то мы оба были послушниками Ставроникитского монастыря на Святом Афоне. И хотя впоследствии несли службу в разных местах, до самой смерти отца Тихона состояли в переписке. Священное Писание учит, что нам должно радоваться об ушедших в Царствие небесное и предвкушать встречу с ними, но… Все мы грешны в своей тоске. Что поделать, человек слаб…
Владыка задумчиво поглаживал бороду указательным пальцем.
– Еще скорблю по вашему дядюшке. Лично с ним, к сожалению, я не был знаком, но заочно давно наслышан от отца Тихона. Царствие им Божие. – Владыка перекрестился.
Ваня опустил голову. Даже не поворачиваясь к нему, я чувствовала его напряженное ожидание.
– Итак, – после паузы продолжил митрополит, и взгляд его из задумчивого сделался острым, – почему я побеспокоил вас. Иеромонах Тимофей говорил со мной по телефону за четыре дня до кончины. Он звонил из Ханьи, с аппарата в какой-то таверне. Сказал, что в деле нашем основное звено – вы, Иван. И просил сразу же найти вас в случае его смерти. Разговор тот встревожил меня до крайности…
– Владыка, – невежливо перебил его Ваня, – простите. Если можно – в каком деле? У меня ощущение, что о моем дяде весь Крит знает куда больше моего.
– Скрытность отца Тимофея по отношению к вам была вызвана исключительно желанием защитить и оградить вас от той темной, мерзкой истории, в которую оказались втянуты они с отцом Тихоном.