Хранители времени - страница 27

Садясь в машину, мы утешались той мыслью, что найти человека (тем более наверняка известного среди односельчан по прежней профессии) — задача посильная. Но вот захочет ли этот человек говорить с нами, пустит ли на порог, поймет ли, чего мы от него хотим? Для горожанина ответ «нет» очевиден. С другой стороны, эта неизвестность добавляет азарта. Одно дело — беседовать за чашкой чая в комфортном кабинете по предварительной договоренности, и совсем другое — поехать вот так, куда глаза глядят, зная только имя-отчество и условную точку на карте.

Ивановка — типичное русское село, самое простое, какое только можно себе представить. Две-три улицы, вольноотпущенные куры, недопиленные бревна навалены на обочину. Но вот что сразу бросается в глаза, это село — живое: участки небольшие, домики скромные, — зато нет заброшенных, заросших по самую крышу сорной травой и борщевиком. Нет, здесь все ухожено, и люди приветливы, и солнечный майский вечер погружает нас, пришельцев, в какую-то давно забытую пастораль. Конечно же, никто не знает номера соседских домов, главные ориентиры — школа, магазин, зеленая крыша. По таким приметам мы в конце концов и находим дом Валентины Александровны Лабзиной. Но калитка закрыта, звонка нет. Дверь придерживает кольцо из проволоки, насаженное сверху на высокий забор; немного поколебавшись, снимаем его и заходим внутрь (Оля шепчет: «Что ты делаешь, разве так можно?»).

Нам снова повезло — Валентина Александровна здесь, ходит между аккуратно расчерченных грядок и цветущих клумб. На вид ей около семидесяти или чуть больше; одета в простое темное платье, которое ей очень идет, и галоши (ловим себя на мысли, что уже давно не видели пожилых женщин в платьях — в городе предпочитают джинсы).

Валентина Александровна не сильно удивлена нежданным гостям. Уже через пару мгновений легкое замешательство на лице сменяется улыбкой радушной хозяйки. Нас приглашают присесть на лавочку, окруженную ненавязчиво пахнущими нарциссами и сочными тюльпанами. Кажется, теперь даже не обязательны подробные объяснения, кто мы и зачем пришли. Главное, что мы произнесли кодовое слово — «Куликово поле», — и теперь мы «свои» (по крайней мере, нам хотелось бы так думать).

Валентина Александровна начинает рассказ, хотя мы, растерявшись в непривычной обстановке, даже забыли представиться. Во всей этой ситуации есть что-то очень трогательное, и мы с Олей сразу же проникаемся сочувствием к нашей собеседнице. Когда человек рассказывает так, словно долгие годы тихо ждал кого-то, чтобы рассказать, — невозможно оставаться равнодушным. Даже не то чтобы ждал, — вовсе нет, просто оно копилось, жило все это время, невысказанное, привычное. Бывают люди, которые с нескрываемым удовольствием рассказывают о себе, причем умеют так повернуть, словно это их пришлось упрашивать. Валентина Александровна, безусловно, не из таких, хотя уж ей-то, бывшему экскурсоводу музея, человеку с огромным стажем работы в культурной сфере, безусловно, есть что рассказать. Однако она очень мало говорит о себе, осторожна и не категорична в суждениях, и какое-то простое доброе обаяние светится в ней. Авантюрное начало нашего путешествия перерастает в теплую беседу, где между строк остается больше, чем сказано вслух. Мы очень постараемся передать это в тексте.