Хранители времени - страница 39
— Знаете, я очень люблю дом, когда утро, солнечное утро, окна выходят на юго-восток, и весь дом залит светом. И когда нет экскурсий, ты поднимаешься по лестнице, входишь в зал — вот атмосфера дома как раз присутствует.
Оказалось, что в доме Толстого проводят концерты. В зале стоит рояль, приобретенный по совету композитора Сергея Ивановича Танеева. Инструмент пережил войну и послевоенное небытие, так что нынче «здоровьем» не отличается: как говорит Элеонора Петровна, для «настоящего крупного музыканта» он не годится. Тем не менее в прошлом году на нем блестяще сыграла пианистка Екатерина Мечетина, и это был своеобразный подвиг.
— И вот когда ты сидишь в комнатах в доме Толстого во время концерта, особый колорит появляется, — рассказывает Элеонора Петровна. — Ты понимаешь, как здесь жили, ты понимаешь, как звучала музыка, ты понимаешь, как ко всему этому относились в доме.
Со слов Элеоноры Петровны представляем: сумерки. Полуосвещенные комнаты. Маленькая настольная лампа, которая горит. Блеск рам у портретов. Тишина и скрип половиц. Часы, которые отобьют очередной час в самое неурочное время… Это жизнь дома. И у нее есть свой ритм, к которому нужно приспосабливаться — иначе мы будем последними, кто видел этот дом. Поэтому экскурсии проводятся в определенные часы, чтобы избежать чрезмерной нагрузки.
Однако, по мнению Элеоноры Петровны, современная публика, нацеленная на потребление, глуховата к таким нюансам. Другое дело — семидесятые годы, когда был настоящий музейный бум. Экскурсии оплачивались профсоюзами, и нередко «одиночные посетители» из крупных городов приезжали сюда за свои деньги. Они действительно много знали о писателе, читали все его книги.
Сегодняшних посетителей интересует не столько личность Толстого, сколько «бытовая» сторона его жизни. Где располагалась ванна? Как эта комната выглядела раньше? Как велось хозяйство? На все вопросы не ответишь: дом такой «возможности» не дает. Часть экспонатов разместить попросту негде.
— Мечта-то наша в чем: может, когда-нибудь будут построены фондохранилище, центр приема посетителей, фестивальный центр, и мы сможем площади освободить здесь и все вот эти помещения отдать под экспозицию. Но когда это будет и будет ли при нашей жизни?..
Деревня
В общем, к «устройству» Ясной Поляны можно придраться, да еще как. Состояние заповедника (лесные угодья, собственноручно посаженные Толстыми) оставляет желать лучшего. Дороги — без комментариев: нам довелось испытать это на себе.
— Вот когда-то бешеные деньги были вложены в эти дороги. А результат? — сетует Элеонора Петровна. — К тому же деревенские жители есть деревенские жители: когда ты ему говоришь, что вот здесь надо сделать по-другому, он говорит: «Да вы что? Тут и так хорошо». Это наш менталитет, ничего не поделаешь. Грязно? Да это вам так кажется.
Так называемая «деревенская элита» работала в музее и раньше. Многие были навеселе, но на качество труда это не влияло. Как говорил Лев Николаевич, лучшие мужики — это те, которые чуть-чуть выпить успели. По словам нашей героини, общаться с ними было одно удовольствие. Отчасти потому, что они очень хорошо знали Ясную Поляну и застали внуков и правнуков Толстого. Этим людям был знаком прежний уклад жизни, и они «передавали» его хранителям.
Так, в 70-е, в одном из домов, которые Толстой отдал своим бывшим крепостным, жила Вера Сергеевна Арбузова, крестница Софьи Андреевны. Женщина удивительной судьбы: сперва она работала горничной у Софьи Андреевны, потом — эмигрировала в Англию, вышла замуж за народного поэта Вячеслава Ляпунова… Когда он умер от туберкулеза, вдову поддерживали Толстые, останавливались у нее в гостях.
— И потом очень многие рассказывали, как она вела хозяйство. Ведь жила на совершеннейшие гроши — но вы посмотрите, какой порядок. Мы удивлялись: пройдешь мимо окон — они блестят все. Эта старуха до такой степени делала все! А сейчас, сами понимаете, время течет, уже никого почти нет из тех, с кем мы когда-то начинали работать здесь в 70-е годы. И земли вокруг проданы. Элитные дома, элитная деревня, город рядом, машин — хоть сто штук…