Хранители времени - страница 57

— Сейчас очень многое забылось, конечно, но я до сих пор помню фразу одной из бабушек: «О, Чехов! Да Чехов — это красавчик был». Ребята своими силами создали в школе краеведческий музей, одна комната была посвящена древнерусскому быту, другая — Великой Отечественной войне. Мы мальчишками часто сами добывали экспонаты: кто миномет найдет, кто винтовку. Наша учительница истории Мария Константиновна Кукуйская создала книгу памяти Ясной Поляны — брошюру, посвященную тем жителям, кто погиб в годы Великой Отечественной войны. Память о войне до сих пор поддерживается в нашей семье, я всегда прихожу на возложение венков к памятнику со штендером с фотографией своего деда. Сейчас дети подрастут, поедем с ними на место захоронения в Смоленской области.

— Изучали Есенина — едем по есенинским местам в Рязань, в Константиново, Тургенева — едем в Спасское-Лутовиново. Наша школа дружила с московским интернатом, там учились дети сотрудников посольств. Летом они разъезжались к родителям, а мы приезжали и жили в этом интернате с преподавателями и ходили по музеям. Литературу у нас преподавали завуч и директор. Завуч вела литературный кружок, и мне доставались всегда главные роли. Мы, например, ставили «Садко», сами шили и костюмы и делали декорации, выпиливали рыбок и гусли, струны сделали из медной проволоки, я их даже порвать не мог, как требовалось по роли. Потом «Бежин луг» ставили, и я играл Илюшу. Следующим планировали поставить «Ревизор». Я помню: сижу на первом ряду, а завуч показывает на меня пальцем и говорит: «Хлестаков!», а меня это взбесило — учить больше, чем всем, опять же. Я рогами уперся и говорю: «Не буду!». Так и не сыграл.

— Мой прапрадед ходил на охоту со Львом Толстым. Это есть в воспоминаниях старшего сына Толстого, Сергея Львовича. У него есть глава, посвященная охоте. В ней он пишет: «Охотились мы внаездку. С нами обыкновенно ездили конюх или дворник, приставленный к собакам, иногда гости или кто-нибудь из прислуги — любители охоты. Например, одним из таких охотников по призванию был крестьянин Ясной Поляны Михаил Зорин» (С. Л. Толстой, «Очерки былого»). У него было восемь детей, и от них пошла наша линия Зориных.

— Когда все твое детство прошло здесь, тебя сюда и тянет. Если раньше живешь мечтами, то теперь воспоминаниями: тут я купался, а здесь я катался на лыжах, а здесь мы с классом работали. Раньше, когда мы учились, мы каждый год в музейном саду убирали яблоки, так нас привлекали к работе. В сентябре мы всегда ходили в музей. Нам очень нравилось, особенно то, что с уроков снимали. У меня все детство прошло на большом яснополянском пруду: рыбу ловили, купались. Мы там пропадали все лето, а сейчас посмотришь — дальняя часть пруда зарастает камышом и болотной тиной. Это потому, что дети не купаются, все огорожено, а раньше мы там все баламутили и не давали зарасти. Сейчас и молодежь другая, другие интересы: нас было с улицы не выгнать, а их на улицу.

— Когда я служил на Дальнем Востоке, мы часто летали в Москву на экскурсии. Военных всегда отпускали в отпуск зимой или осенью, потому что летом военная подготовка, и, когда я вылетал из Москвы, всегда висели низкие тучи, а прилетаешь на Дальний Восток — небо бездонное, голубое и солнце. Дальневосточные ребята восхищенно говорили: «О, наконец, наше солнышко!». А я молчу и про себя думаю: «Господи, подавитесь вы своим солнцем! Мне б мои тучи московские…» Также, уже когда здесь служил, мы ездили в Капустин яр. Там находится военный полигон, а кругом степь. Те, кто из степей приехал, радовались: «О, наконец, наши степные запахи». Я думаю, что тут хорошего: пыль стоит до небес! Мы едем назад — весна, черемуха, сирень зацветает: вот что нюхать надо, а вы мне «степь, степь»! Так что каждому свое.