Хранители времени - страница 65
О детском доме
— Сейчас, вы слышали, на месте детского дома откроют президентскую школу «Сириус»?
Но я даже не слышала ни о каком детском доме, сделав максимально заинтересованное лицо, я продолжила слушать:
— Да, детский дом раньше прям напротив школы был. В 1948 году открыли, он послевоенный. Строили детский садик, но, так как война закончилась, в те годы осталось очень много сирот. Сюда привезли сто с лишним девочек осиротевших. Я когда работала, с 1995 по 2014 год, старожилы рассказывали, что девочки там все работы сами выполняли. Там была посадка на аллее, она до сих пор существует, куда каждая девочка повязала свою ленточку. Они там даже эти дорожки мостили сами. Было хозяйство у них свое. Пять гектаров, по-моему, за детским домом числится. Девочки эти не только себя полностью кормили, но еще и продавали излишки. Два яблоневых сада. Огромная аллея пионов, даже цветочки эти срывали и потом их продавали.
О поросятах и переменах в жизни
Елена Сергеевна — коренная яснополянка. В 2004 году ей пришлось продать дом в Ясной Поляне и купить квартиру в соседней деревне. Расставание с местом, в котором прошло детство, было нелегким для Елены Сергеевны, она рассказывает о нем с уловимым волнением в голосе:
— Полгода мне разрешил новый хозяин дома еще прожить. Ой, я плакала каждый день. Я просто не представляла, что я буду жить где-то еще. Обычно в 50 лет возвращаются, как говорят у нас в деревне, на «родительский корень»: родители умерли и ты приезжаешь к ним на родной корень. А мне пришлось наоборот.
Хотя Елена Сергеевна большую часть времени проводит на работе в Ясной Поляне, она признает, что скучает по дому до сих пор, с ним связаны ее детские воспоминания:
— Помню, зимой катаешься с горки, придешь — бабушка таз воды нальет, опускаешь руки и только тогда можешь снять варежки. Все заледенело. Бегом на печку. Там тепло, хорошо, одеяла, подушки. Еще у нас иногда свинья просилась в дом зимой. Мы поросяток маленьких брали домой, иначе могли они померзнуть, но а так это и было в деревнях. И вот я тоже помню, бывало, поросятки у нас там бегают, постелешь им соломки, с собой возьмешь, залезешь на печку, а бабушка кричит: «Ну-ка поросенка спустите, ноги переломает». А они с нами заснут, как собачки. И пятачки у них мокрые, розовые такие.
Об уроках литературы и стихах
Переживания насчет вынужденного переезда вдохновили Елену Сергеевну на сочинение стихов. Когда она читала их, откуда-то из коридора начала звучать лирическая фортепианная музыка: «Родная до боли деревня / Мне видится часто во сне / Как будто бегу я по полю / С ромашками в детской руке». Голос Елены Сергеевны задрожал, и я почувствовала необходимость сменить тему:
— А вы любили в школе уроки литературы?
Елена Сергеевна воодушевилась:
— Ой, у меня одни пятерки были. Математику я так, не очень, но литературу я обожала. Эти стихи — Есенин, Тургенев, Пушкин. Как можно их не любить? Я не знаю. Я очень любила. Я прям все примеры эти помню с уроков русского языка. Многоточие мы проходили — и тут же пример: «Зиму и осень Павел не любил. Многоточие. Они приносили много физических страданий». Это отрывок из «Как закалялась сталь».
О том, как должно быть
Звенит школьный звонок. Мужчина с портфелем снова проходит по коридору, но на этот раз оборачивается в сторону нашей вахты:
— Ты все тут лекции читаешь?
Елена Сергеевна расплывается в полузолотой улыбке:
— Это у нас заслуженный человек, Сергей Викторович Гайдамак, учитель истории. Знаем друг друга с рождения, в школе учились вместе, — поясняет она мне.
— Да ладно тебе, рядовой сельский учитель, — отвечает Гайдамак. — Вот сейчас контрольную писали — все как один написали и годы жизни, и содержание работ.
— А я вот как раз рассказываю про нашу школу, раньше паркет-то помнишь какой был, Сергей Викторович?
— Дубовый!
— Блестел! И как его мастикой натирали.
— Да, у нас здесь вообще сплошная история.
Они стоят и еще какое-то время обмениваются фразами-воспоминаниями, а я стою и смотрю на огромную гипсовую скульптуру Толстого на лестнице. В моей школе на первом этаже всегда неуютно пахло столовой. Начало мая, но здесь почему-то пахнет ремонтом — краской и целлофаном. Мои мысли прерывает голос Елены Сергеевны: