Храпешко - страница 8

Но не обычный солнечный луч, а окрашенный в зеленый, синий, желтый и оранжевый. Что это за солнечный луч, который так легко спустился на щеки Храпешко и не двигался оттуда! Луч мало-помалу, пока слышалось пение церковного хора, поднимался и поднялся прямо до глаз, а затем и до лба Храпешко. Присутствующие увидели, что его лицо стало разноцветным, и очень удивились. В церкви послышался тихий ропот, каждый хотел посмотреть на лицо Храпешко. Он был удивлен. Он не знал, что сказать. Его лицо раскрашено в различные цвета, а он, хоть не видит этого, но чувствует. Не может скрыть ни рот, ни душу.

И пока другие с удивлением смотрят на его лицо, он б удивлением смотрит на стекла. Давно, если вообще когда-либо, он не видел столько красоты в одном месте. Никогда прежде не видел он икон из стекла. Стеклянные иконы! Он видел и Богородицу, и Иисуса, и всех святых на деревянных досках, в золотых окладах, на стенах… но в стекле — никогда.

Он еще шире раскрыл глаза и тут заметил, что где-то там, между Богородицей и святым, не хватает нескольких кусочков стекла. Как будто кто-то или что-то разбило стеклышки. Может быть, дети камнями. Оттуда, через это отверстие виднелось прозрачное голубое безоблачное небо. Цвет неба прекрасно сочетался с окружающими красками стекол, и Храпешко в тот же момент решил и был твердо убежден, что не хватает именно такого стекла, цвета чистого неба.

В это время разноцветный луч сошел с его лица, и люди вернулись к своим молитвам.

А он, все так же разинув рот, сидел до конца песни, которую он не понимал.

И как же делают такие стекла?

— Я заметил, — сказал Паскаль, выходя из церкви, — что во время службы ты чувствовал себя не особенно уверенно. Но это не должно тебя волновать, все-таки ты тоже христианин. У нас общий Бог и общие святые, и одна и та же книга, по которой мы учимся.

— Да, но у нас нет в окнах цветных стекол.

Кусочки должны быть где-то внизу!

Так думал Храпешко, пока вместе с еще несколькими рабочими отделял молодые побеги от старой виноградной лозы, глядя на холмы, на горы, покрытые снегом, и на озеро вдалеке.

Они должны быть либо внутри, либо снаружи.

Пока он обдумывал эту мысль, он тяпнул ножницами себе по пальцу, и из него потекла тонкая струйка крови. Прежде Храпешко никогда не резался ножницами. Нет! Такого не случалось ни разу в жизни. Свои движения он довел до совершенства, так что ему не приходилось думать о том, как обрезать виноградную лозу, просто потому, что он делал это с таким мастерством, что любая ошибка была исключена. Но теперь это произошло, и его удивлению не было предела, когда он почувствовал в указательном пальце правой руки резкую боль, как будто его укусила оса. Но на лице у него не дернулся ни один мускул. Он ничем не показал, что ему больно, даже не остановился, чтобы посмотреть, в чем дело. Он прекрасно понял, в чем дело. Но если хоть чуть-чуть приостановиться, даже если просто посмотреть на палец, и если это, пусть краем глаза, увидит еще кто-то, его славе придет конец. Поэтому он молча продолжал работать и размышлять. Кровь, которая текла из указательного пальца, он время от времени вытирал молодыми листьями, пока она, неизвестно отчего, не перестала течь.

Облака медленно поднимались к пикам Монблана. За горизонтом угадывалась Италия.

Все, что нужно было сделать, это выбрать наиболее подходящий день и наиболее подходящее время. Он хотел поискать стеклышки.

Он выбрал день — среду. Время — ближе к вечеру.

Священники разошлись по требам. Дверь в церковь была закрыта, но каждому было известно, что если хочешь войти, достаточно ее толкнуть.

Храпешко толкнул и вошел. Внутри, как это обычно бывает в церкви, было холодно. А там, наверху, у Господа, должно быть, еще холоднее. Мрачно и холодно. Он закрыл за собой тяжелую дверь и зашагал прямо вперед к уже знакомому месту. Сел. Поднял глаза и увидел ту же картину, что видел несколько дней назад. Не хватало тех, же кусочков стекла. Потом Храпешко внимательнее осмотрел церковь. Теперь ему удалось лучше разглядеть мраморные скульптуры Богородицы и Иисуса. Их лица были белыми, а глаза грустными. Он опять посмотрел на отверстие в окне и стал глазами мерить вертикально вниз, ища место, где могли бы быть отвалившиеся кусочки. Он встал и направился туда где, как он думал, были стеклышки. Ничего.