Христианство: трудные вопросы - страница 61

Мы можем вспомнить очень многих христиан, которые несли мир и исцеление в этот мир именно потому, что полагали свою цель в Царстве Небесном.

Сергей Худиев

В раю будет выбор, но спасенные всегда выбирают Бога. Как у человека, состоящего в счастливом браке, есть выбор: он может развестись или изменить, но он этого делать просто не хочет. Святые могут, но не хотят уйти от Бога. Можно быть привязанным не узами несвободы, а узами любви — они прочнее. Святые не уйдут от Того, Кого они любят всем сердцем. Святые всегда, всю оставшуюся вечность, выбирают Бога — по своей воле. Они свободны, чтобы следовать своему глубочайшему желанию. А их глубочайшее желание — Бог.

Сергей Худиев

Христиане не надеются на то, что враги наши будут гореть в огне и мучиться. Мы молимся (нам это заповедано — Мф. 5:44, Рим. 12:14), чтобы гонители — те, кто ненавидит и преследует христиан за то, что они Христовы, — были спасены и избежали вечных мук (как некогда Савл из Тарса, Деян. 9:1-18); чтобы мы с ними вечно были вместе на небесах.

Разумеется, там мы уже не будем врагами. Вот на это мы надеемся.

Впрочем, христиане предупреждают всех неверующих (не только своих врагов) об опасности вечной погибели. Но предупреждать об опасности и надеяться на то, что опасность осуществится — вещи не только разные, но, пожалуй, противоположные. Обычно тот, кто предупреждает, стремится тем самым опасность предотвратить.

Когда я велю своим детям переходить дорогу только на переходе со светофором и на зеленый свет и предупреждаю, что иначе можно попасть под машину, то моя цель, конечно, в том, чтобы они под машину не попали. Предупреждая об опасности, я проявляю любовь.

Так и христиане, предупреждая об опасности вечной погибели, проявляют любовь. Противоречия тут никакого нет. Мы хотим, чтобы никто не погиб; этого же хочет Бог (2 Петр. 3:9; 1 Тим. 2:3–4).

Михаил Логачев

Мы говорим об аде, потому что это правда, а не для того чтобы удручать или запугивать людей. Такова уж природа реальности. Если Минздрав предупреждает о том, что курение вредит здоровью, то странно обвинять его в ненависти к курильщикам. Если мой друг спивается, я обязан прямо сказать ему, что этак он себя погубит. Он может страшно обидеться, обозвать меня злобным алкофобом и сказать, что он имеет право пить, сколько сам сочтет нужным, — но, увы, от цирроза печени его это не спасет.

У нас есть реальный выбор, а у реального выбора есть реальные последствия. Можно выбрать пить по бутылке водки в день, но нельзя при этом сохранить здоровье. Можно блудить, но нельзя при этом сохранить семью. Можно отвергать Бога, но нельзя при этом не попасть в ад.

Как правило, противники христианства гневно требуют свободы отвергать Бога. Бог и признает за ними эту свободу. Чем же люди недовольны, если им говорят, что они в конце концов добьются именно того, чего упорно добиваются, — окончательного разрыва с Богом?

Надо сказать и другое.

Божие долготерпение, о котором мы говорили выше (в разделе «Бог, дьявол и мировое зло»), долготерпение, по которому Бог попускает злодеям творить зло, за определенной гранью перешло бы уже в молчаливое поощрение зла. Бог знает, где эта грань; в конце концов Он положит злу конец.

Когда те, кто покается, уже покается, а те, кто упрутся, упрутся окончательно, Он вмешается явным образом. Это будет момент величайшей радости для одних, величайшего ужаса и смятения для других, но, главное, это будет момент, когда выбор будет уже сделан, момент, после которого уже нельзя будет ничего изменить.

И открыто и честно предупреждать об этом — наш долг по отношению и к Богу, и к людям.

Сергей Худиев

Коль скоро Бог создал нас другими, а не Собой, не частью Себя и сделал это из любви — значит, именно в проявлении нашей индивидуальности Он и видит смысл Своего благого труда в данном случае. Когда я пишу роман, для меня высшей наградой является обретение героем чего-то похожего на свободную волю. Когда я писала 22-ю главу «По ту сторону рассвета», я жаловалась друзьям на то, что герой вздумал зажить частной жизнью вместо того, чтобы по-быстрому, повинуясь моей воле, перейти к развязке, — но эти жалобы были шутливыми, на самом деле я радовалась, что герой получился настолько хорошо, что «сам» ведет повествование. Если я создаю персонаж, я хочу, чтобы он был самим собой, а не Ольгой Брилевой. Думаю, когда Бог создает Ольгу Брилеву, Он тоже хочет, чтобы она была собой, а не Им.