Христос и карма. Возможен ли компромисс? - страница 17

Вот он в Медине. Он объясняет нам, что в одном из ненаписанных, но переданных традицией слов (одном из знаменитых «хадисов»), пророк Магомет пообещал бдительно следить за спасением тех, кто прочел ритуальные молитвы в этой мечети: «Тот, кто прочитает в моей мечети сорок намазов подряд, не пропуская ни одного, тот получит спасение от наказания Адом и не останется без защиты…». Переводчик уточняет, что речь идет о защите, которую пророк сможет оказать верующему на Страшном суде. И наш паломник настаивает: «Это главная причина нашего паломничества в Медину; ни в коем случае нельзя пренебрегать его обязательностью». Вот уже вам, пожалуйста, особенная ценность, придаваемая определенным молитвам в их соответствии с местом, где они произнесены, что уже немного попахивает магизмом. Заметим также, что результат такой молитвы не ограничивается одним лишь Божьим благоволением, но также предполагает определенную форму частной защиты в самый критический момент, то есть своеобразную форму заступничества, хотя оно здесь так и не названо. Но это еще не все:

«Я должен также сказать, что тот, кто пропустит или недолжным образом произнесет одну из сорока молитв, тому не зачтутся и остальные 39, так что в итоге он не выполнит необходимые сорок намазов. Ему придется начать все с самого начала, и поторопиться, потому что нужно успеть вернуться в Мекку не позднее 8 мухаррама»[34]. Вы заметили, что здесь сорок мусульманских намазов образуют такую же точно систему, что и тридцать католических молитв?

Добавим еще, что сама необходимость подсчета часто стесняет молитву и отвлекает от самой ее сути, от внутреннего расположения, переводя внимание с духовного и первичного на материальное и вторичное. Я помню, что, когда мне поручили проводить молитву по четкам, я часто не мог сообразить: двенадцать или тринадцать раз я прочитал положенную дюжину богородичных молитв. Оказалось, что я не могу считать и полноценно молиться в одно и то же время. Причем даже четки мне тут совсем не помогали. Я забывал их перебирать. Но вернемся к Мекке.

Чуть дальше мы находим то же замечание: одна молитва в определенном месте стоит тысячи молитв, прочитанных в другом. Так же, как ритуальная или добавочная молитва, совершенная в Иерусалиме, приравнивается в семистам, прочитанным в другом месте[35]. Все это странным образом напоминает нам механизм индульгенции в Католической церкви, когда та же самая молитва окажется гораздо эффективнее, если ее прочитать в главной базилике…

Для нашего крестьянина, как он сам признается, все закончилось очень хорошо: «Я был глубоко удовлетворен тем, что совершил без ошибок и помарок все четыре фундаментальных столпа»[36] паломничества (речь идет о ритуалах и основных молитвах паломничества). О формализме подобных практик весьма красноречиво говорит упоминание об ошибках и помарках, даже если в целом такое паломничество оставит у верующего глубокое впечатление на всю оставшуюся жизнь. Видно, что эта практика нацелена на то, чтобы сочетать тело с обращением души. Это превосходно. Но мысль о том, что малейшая, даже невольная ошибка может свести такое обращение на нет, а значит, лишить человека той благодати, которая должна была на него излиться в итоге, это уже типично магическая идея. Такая идея имплицитно приписывает позитивную результативность правильно совершенному ритуалу, и именно тому факту, что он правильно совершен. Каждый раз, когда эффективность ритуала зависит от совершенства его формального исполнения, а не только от внутренней установки совершающего его человека, мы приписываем, хотя бы частично, наше спасение феномену, внешнему по отношению к нашему духу.

А ведь с паломничеством в Мекку, помимо богословских размышлений и мистического опыта, мы оказываемся в самом сердце практики Ислама. Конечно, никто из великих исламских мистиков не узнает себя в подобных практиках; также как и наши христианские мистики далеко не всегда узнают себя в некоторых линиях богословия или в народных верованиях. Но речь здесь идет отнюдь не об оценке одной религии в ущерб другой, а лишь о той опасности, которую мы встречаем повсеместно.