Христос и карма. Возможен ли компромисс? - страница 9

. Он приказывает ей носить власяницу днем и ночью, и когда настоятельница повелевает ее снять, она испытывает такие невыносимые мучения, что ей приходится ее вернуть. Христос требует, чтобы перед сном она надевала терновый венец. Настоятельница это запрещает. Но сестра Мария-Марта серьезно заболевает и выздоравливает лишь после того, как ей и это разрешают[18]. Позже, опять по приказу Христа, она заменяет терновый венец железным, «из которого торчат иголки». Это маленькое чудо изящества, конечно, слишком элегантное для нее, причиняло ей такую боль, что она «впала в искушение снять его и положить рядом с собой». Но тогда Иисус Христос явился ей на Кресте в невероятных страданиях, Его лоб пронзали иглы терновника; крупные слезы катились у Него из глаз… и искупительная Кровь сочилась из всех ран на этой святой Голове: «Дочь моя, Я не снимаю Своего венца», сказал ей Спаситель, и это прозвучало, как любовный упрек. При этих словах наша сестра сконфузилась; она «подняла свой венец и с тех пор больше не пыталась его снять»[19].

Все это может показаться крайностью, интересной только психиатрам, но довольно сомнительной. Да и Церковь несколько сдержанно относится к сестре Марии-Марте, которую так пока и не канонизировали. Но, в действительности, мы находим много похожего и в житиях общепризнанных святых. Так одной (прекрасной) ночью Христос явился святой Екатерине Сиенской с двумя венцами, предложив их ей на выбор. Первый был из золота, украшенный жемчугами и драгоценными камнями, второй был терновый. Конечно, святая Екатерина отреагировала так же, как это сделала бы любая из вас, дорогие дамы. «Ни минуты не сомневаясь, Екатерина протянула руку к терновому венцу… И Иисус так сильно надвинул венец ей на голову, что потом она уже всегда чувствовала, как иглы вонзаются ей в лоб…» Здесь речь идет всего лишь о видении. Но результат и смысл остаются все теми же[20].

Даже святую Терезу из Лизье можно порой заподозрить в этом же направлении мыслей. Когда она предстала в видении другой Терезе, Терезе Нойманн, чтобы ее исцелить, то при этом не преминула сообщить ей: «… тебе придется еще много и долго страдать, и никакой врач не сможет тебе помочь… Страдание спасет больше душ, чем даже самые блестящие проповеди»[21].

Часто, чтобы пробудить героизм, перед святым или святой предстает сам Христос, требуя, чтобы они заранее согласились на те испытания, которых от них ждут, и объясняя, что это нужно, чтобы спасти души. Вся западно-христианская мистическая литература полна рассказов о таких святых, заранее согласных на собственную жертву. Если даже речь не заходит о физических страданиях, на их месте обязательно возникают нравственные или духовные страдания, что тоже не лучше.

Так Христос возвещает сестре Консолате Бетрон: «Я не дарую тебе стигматов, как твоему Отцу святому Франциску, но зато Я дарую тебе все печали Моего сердца и души». И еще: «Сегодня утром Я, Распятый, снизойду к тебе и со-распну тебя вместе с Собою»[22]. Хорошенькая перспектива, не так ли? Многие на такое предложение вскрикнули бы: «Господи, Вы слишком добры! Пусть Ваши сокровища останутся при Вас, если у Вас не найдется для меня чего-нибудь другого».

Когда такие признания читают наши современники, у них нередко возникает чувство, что подобный Бог любви слишком уж упивается страданиями. Жертв своей любви он любит здесь любовью Дракулы. Подобная литература вызывает сегодня ожесточенный протест еще и потому, что не очень-то заметно, чем же это, так настоятельно требуемое, страдание, может облегчить путь грешника к вечному спасению.

Итак, мы рассмотрели здесь несколько тем, весьма характерных для католического богословия, когда внешнее по отношению к нам и совершенно не зависимое от нашей воли действие может напрямую воздействовать на волю Бога и обеспечить наше спасение. Но есть еще и другой ряд обрядов или текстов, которые вроде бы должны воздействовать уже непосредственно на сознание грешника и быть в состоянии изменить его, при том, что со стороны грешника тут не заметно ни малейшего личного усилия и в самом деле обратиться и изменить свою жизнь.