Хромой пастух - страница 16
Это было ошибкой, сказал Кутличану дух дудки-омока.
Тунгусы терпеливые, долго могут ждать, а потом сами все портят.
Вот ждали терпеливо всю ночь, все утро, никто их не видел, не слышал, зачем сразу пустили стрелу? У рта мохнатый вскрикнул, ввалился обратно в дверь. Тунгусы с криком бросились к стенам, Носуга с крыши в дымовое отверстие стрелял, его никак не могли сбросить, а Ириго с родичами окружили выход, прыгали и взмахивали копьями. Все равно всех переколем — так считали. Скоро зима придет с моря, принесет снег, заберем припасы чужих, олешков угоним. Брат Носуга от таких хороших мыслей еще сильней торопился. Смотрел с крыши вниз на брата Ириго, думал: когда вернемся на стойбище, первым войду в полог к отобранной у дудки-омоков девушке. Когда со стороны леса потянуло тяжелым невкусным запахом, Носуга даже не удивился. Он чужих плохо знал, может, это они так боятся. А на самом деле это шаман вывел Кутличана в облаке тяжелых запахов на деревянную искомую урасу. Коротким копьем, отобранным у повалившегося тунгуса, Кутличан замахнулся на Ириго, только брат Носуга это увидел с крыши. Хотел крикнуть вниз брату: «Берегись!», но дух младшего дудки-омока ловко вспрыгнул на плечи и заглянул в глаза Носуге.
«Я знаю, что Носуга увидел в моих глазах, — немного хвастливо шепнул Кутличану младший дудки-омок. — Он увидел, что никогда больше не войдет в полог девушки Ичены. От этого стал кричать, забился, упал с крыши. А я снова вспрыгнул на его отяжелевшее плечо и снова внимательно заглянул в глаза, хотя мог не заглядывать. С ним болезнь сделалась, умопомрачение. Бросил лук и побежал в лес. Будет тунгусским шаманом, если не умрет. Будет три года прыгать и бегать, потом его подберут, станет шаманом. Он столько увидел в моих глазах, что в нижний мир не скоро пойдет».
«А Ириго?»
«Ты не помнишь?»
«Этого совсем не помню».
«Ты его гонял по поляне, — негромко сказал дух дудки-омока. — Хромал, но гонял. Тунгусы отошли на край поляны, из деревянной урасы у рта мохнатые выглядывали. А ты хромал, но наступал грозно, — одобрительно сказал дух дудки-омока. — Ты сильно хромал, Кутличан, это так. Ты трижды уколол тунгуса. Ириго хотел уже склониться, хотел бросить свое копье, но тебя нога подвела. У тебя одна нога подрезанная. Как ты совсем не порвал подрезанное свое сухожилие, не знаю. Ты споткнулся и упал ничком, а тунгус занес копье. Мог пробить насквозь. Он занес копье и очень обрадовался, что отныне один будет входить в полог Ичены».
«Наверное, вошел?» — горестно спросил Кутличан.
«Скажу — нет. На этот раз не успел».
«Как так?»
Дух дудки-омока рассказал.
Он будто бы увидел занесенное копье и рассердился.
Известно, чем дольше душа покойного задерживается в среднем мире, тем злей становится. Тунгусы, пораженные падением и бегством Носуги, стояли молча, опустив копья и луки. Из деревянной урасы в открытую дверь смотрели у рта мохнатые. Потом один вынес огнивный лук. Так его тунгусы называют. Тяжелый огнивный лук, по-другому — кремневое ружье.
Гром выстрела распугал тунгусов.
Убегали с криком, на бегу бросали оружие.
«Тогда вышли из деревянной урасы остальные у рта мохнатые, — негромко сказал дух дудки-омока. — Долго смотрели на тебя, Кутличан. Потом начали говорить по-своему. Я подумал, что это они договариваются тебя съесть, а они внесли тебя в деревянную урасу. Там на поляне три таких урасы, называют — острожек. Я подумал, теперь уже, точно, убьют тебя, а они отвар травы дали тебе, мясо сварили. Ты этого мяса поел, в твоей голове посветлело, и ты уснул. Я, невидимый, сел в изголовье, а снаружи закричали: «Медведь!» А кто-то ответил: «Что ты, что ты!» Они по-своему закричали, но я сразу понял, что увидели твоего Корела».
«Шел меня спасти?»
«Сейчас уже не знаю».
«Его испугали? Он ушел?»
«Они снова огнивный лук вынесли».
Кутличан заплакал. Оказывается, голову Корела повесили на воротах.
Он не хотел плакать, но в маленьком мире столько зла и все часто идет совсем не так, как нужно. Это, наверное, потому что шаманов мало, решил он, иначе все ходили бы строго по запаху и звуку бубна. Но столько шаманов в маленьком мире нет, не наберется, потому ничего не получается. Кутличан сильно жалел Корела. Думал — это неправильно. Это неправильно, что мир так устроен. Потом стал думать о девушке Ичене. Это тоже неправильно. Кто захочет войти в полог девушки Ичены — так сразу умирает. Наверное, и я скоро умру.