Хроника пикирующего времени - страница 16

Мир сегодняшней России будет разрушен. Он находится в противоречии с основными законами бытия. Он — вне ноосферы. Вне русской культуры. Вне заповедей и законов. Пусть не ужасаются дамочки, чудом уцелевшие от побоища, тому, как багряно пылали дворцы на Успенском шоссе, как голодный люд грабил малахитовые кабинеты и выносил золотые унитазы. Пусть историки будущей революции ахают, описывая, как броневики давили дендрарии и газоны в усадьбах Барвихи, как толпа разрывала на части богатых наркоторговцев, всаживала отточенный кол в брюхо держателей овощных рынков, надувала в зад через соломинки юмористов.

Будут потоки крови, пепелища, взорванные электростанции, висящие на фонарях депутаты. В храмах, построенных на кровавые деньги, опять устроят рабочие клубы, засыпят колхозную картошку. Сморщенная, как стручок акации, старенькая Ксюша Собчак из парижской эмиграции напишет жалобную книгу: «Гениталии и гильотины».

Эту новую русскую революцию взращивают олигархи. С каждым клубом «Челси», с каждым сезоном в Куршевеле, с каждым убитым или замученным бедняком эмбрион революции становится все крупнее.

Слышите, он уже сучит ножками, торкает в брюхо матери России.

Кто станет повивальной бабкой русской революции? Кто примет огнедышащие роды?

июнь, 2004 г.№ 24 (551)

Власть в России поражена недугом безостановочной лжи, будто в нее вселился «бес неправды» и тянет за язык по любому поводу. Обещает бороться с бедностью — и отнимает у ветеранов последние льготы. Объявляет «крестовый поход» наркотикам — и разрешает безнаказанное их потребление. Начинает возрождение флота — и ликвидирует дивизию подводных ракетоносцев. Создает сильное государство — и передает оборонные заводы в частные руки проходимцев. Отыскивает друзей в зарубежье — и сдает враждебной Грузии дружественную Аджарию. Сражается с коррупцией — и закрывает уголовное дело по Аяцкову. Ищет управу на чиновников — и позволяет Грефу любодействовать во дворцах Петергофа. Взывает к нравственности — и застраивает города казино и притонами. Стоит на страже свободы прессы — и закрывает программу «Намедни».

Парфенова, изысканного маэстро телевидения, уволили не потому, что он показал людоедов, — все новостные программы с трупиками детей и оторванными конечностями являются каннибальскими. Не потому, что его сотрудница открыла телекамере голый пах, откуда откачивали жир, кишки и гениталии, — все телевидение работает «ниже пояса». Не потому, что в парфеновской передаче вдова Яндарбиева винила в смерти мужа двух русских разведчиков, — их вытащит из Катара другой разведчик, работающий сейчас Президентом. А потому, что «Намедни» оказалась подрывной для отворяемой «новой путинской идеологии», которая воспроизводит царскую идеологию середины XIX века, выраженную формулой графа Уварова: «Православие, самодержавие и народность». «Намедни» действовала, как шальной огнемет, сметая сусальные вавилоны власти, поджаривая фарисеев правительства с церковными свечками, превращая в дым картонный верноподданный народ, набранный из статистов «Сибирского цирюльника».

«Намедни» закрыли за сюжет с Патриархом, поздравлявшим на Пасху «богоизбранного» Путина. За тончайший глум над «презентациями и инаугурациями». За сюжеты «Бедных людей», на фоне которых праздники «золотой молодежи» с президентской «падчерицей» Ксюшей Собчак выглядят, как преступление против человечности.

Предлагаемая идеология — «сэконд-хенд», фальшива и недолговечна. Что и было видно в передачах «Намедни», как в зеркале русской революции. Эта идеология в свое время не спасла Императорский Дом и лишь сообщила катастрофе семнадцатого года черты чудовищного фарса. За Николая II не заступился Синод, отдавая его на растерзание атеистам и богохульникам. Не заступились чиновники и генералы, перебежавшие к Временному правительству, подсунув царю «Манифест отречения». Не заступился «верноподданный» народ, создавший рабоче-крестьянскую армию, перелицевавший империю с «заношенно-белого» на «огненно-красный». Та же участь уготована Путину. Чуть дунет сквознячок — и побегут прочь скороходами «верные» министры и прокуроры, роняя гаснущие свечки. Смехачи и юмористы начнут глумиться над ним, как глумятся сегодня над Ельциным. Артисты и лауреаты забудут его благодеяния и потянутся нетерпеливой чередой к новому властителю, ожидая царских милостей и воздаяний.