Хроники острова магов. Семена жизни. Книга 1. Замок на болоте - страница 36

Вот уже три воина миновали часовых у ворот лагеря, а нужное решение проблемы так и не пришло в голову Евпатия. Сейчас надо идти отчитываться перед воеводой, а сказать особо было нечего.

По пути к терему воеводы воинам встретился Прошка. Следопыт, видимо, все еще дулся на Евпатия за отказ взять его с собой на проверку новых воинов, поэтому, довольно сухо поздоровавшись, прошел мимо, не задерживаясь. Евпатий угрюмо посмотрел ему вслед, подумав, что только Прошкиных обид ему еще не хватало, а потом заметил, что плетенные из кожи лапти Прохора были запачканы характерного цвета грязью. Характерный оттенок грязи придавала глина, которая недалеко от их лагеря была как раз в местах, где болотные великаны охотились на столь ими любимых болотных крыс.

«Значит, ты, Прохор, все же не сдержался и тайком за нами следил, – подумалось Евпатию. – Ладно, тоже мне следопыт, за другими все подмечает, а за собой даже лапти не почистил. Или, может, просто не успел? Ладно, не до тебя сейчас, потом разберемся».

С этими мыслями Евпатий оглянулся на шедших за ним воинов. Встретился взглядом с добродушным и беззлобным Глебом, затем посмотрел на Ульвэ.

Ульвэ смотрел на Евпатия прямо, не отводя глаз. Во взгляде явно читались вызов, презрение и нескрываемая враждебность к русскому богатырю. Именно этот взгляд и помог Евпатию наконец придумать решение проблемы. Раз этот крестоносец так пропитан ненавистью и презрением к русичам, то на этом мы и сыграем.

– Ну чего застыли? – неожиданно бодро спросил Евпатий своих спутников. – Заходим уже в терем, воевода заждался, небось!

С этими словами Евпатий бодро шагнул мимо стражи в терем воеводы. Следом зашли Ульвэ и Глеб.

У воеводы на совете были несколько старшин и дружинников, что было как раз на руку Евпатию, который уже окончательно принял решение о своих действиях. Воеводе это, конечно, не понравиться, но деваться будет уже некуда. Вошедшие остановились, не дойдя до центра большого зала. Воевода и старшины с дружинниками, только что бурно что-то обсуждавшие, замолкли. Евпатий здесь явно был в особом почете. С его появлением остальные дела могли подождать. Все, включая воеводу, ждали, что скажет русский богатырь.

Но неожиданно для всех первым наступившую тишину нарушил не Евпатий.

– Так вот кто в теремочке живет. Не мышка-норушка, не лягушка-квакушка, не зайка-побегайка, не лисичка-сестричка и не волчок – серый бочек…

Говорившим был Глеб. При этом он, не стесняясь, глазел по сторонам и осматривал просторное помещение. Слова были сказаны не очень громко, но в неожиданно наступившей тишине прозвучали достаточно четко, и их услышал каждый, кто находился в зале. Кажется, Глеб и сам не замечал, что выражает свои мысли вслух. И лишь на последних словах резко осекся и густо покраснел, когда понял, что, по дурацкой привычке во время волнения, проговаривает свои мысли.

– Не обращай на него внимания воевода, и вы, витязи, будьте снисходительны. Он недавно сосновый ствол головой поймал, вот и несет невесть что. – оправдался за Глеба Евпатий.

Воевода в ответ лишь слегка улыбнулся. Затем внимательным взглядом стал осматривать спутников Евпатия. Взгляд его был не злым, не добрым, но пробирающим, что называется, до самых костей. Сразу было видно, что человек этот власть имеет несокрушимую, повидал на своем веку достаточно и полностью в себе уверен.

Глеб, который на этот раз взял под контроль свои мысли и эмоции, отметил про себя, что воевода больше похож на пожилого уголовного авторитета, вора в законе или тюремного пахана. Впрочем, все упомянутые личности наверняка могли бы быть и одним человеком.

А вот Ульвэ, приглядевшись к воеводе, выводы сделал, несколько отличавшиеся от Глебовых. Он увидел уже преклонных годов мужчину невысокого роста и отнюдь не богатырского телосложения. Да, глаза его были наполнены знаниями и уверенностью, но вряд ли этот человек когда-либо был великим воином, заслужившим почет и уважение соплеменников. И это было довольно странно. Ведь именно хороший воин мог быть удостоен почетного звания воеводы. А этот человек был скорее похож на престарелого аббата, хитрого, умного, но отнюдь не сильного и ловкого.