Хроники постчеловечества - страница 5
Залязгала по асфальту сталь: недовольный орел разворачивался, чтобы взлететь и повторить атаку. Если бы не ветер...
Квач сорвал с плеча обрез и не целясь, от бедра, выстрелил. Серебро разнесло вдребезги пластик хвоста, а одно из крыльев орла подломилось. Птица разинула клюв и пронзительно кричала, бегая по кругу. Квач достал нож и одним резким ударом отсек орлу голову. Хлынула кровь. Здоровенный стальной клюв несколько раз проскрежетал по асфальту и остался открытым.
- Вот и ужин прилетел!
- Квач, это оборотень. Не заразимся?
- Не, он не совсем оборотень. Видишь, кровь еще не превратилась, - Квач ловко отделил огромные крылья и взял тушку за лапы. - Малой, иди гильзы подбери.
В общем-то гильзы, пожалуй, вряд ли пригодятся, их нечем снарядить, но не стоило парню рядом торчать. Оборотень мог и взорваться, если сердце уже поменялось. Бывало такое, что кровь живая, а сердце уже нет, и тогда оно взорвется почти сразу, оставшись без охлаждения. Но тут вроде бы все так, как бывает у начавших превращаться: металл и пластик снаружи, а внутри все вполне еще живое, без признаков превращений. Квач вдруг подумал, что, возможно, орел потому и промахнулся, что пока не оборотень? Те-то меткие со своими стеклянными глазами...
Костер в Степи виден очень далеко, поэтому пришлось разводить его в ржавом остове какого-то агрегата. Согнув почти пополам подобранный по пути лист металла, Квач уложил в него тушку, ободрав предварительно пластиковую кожу и установил импровизированную жаровню на огонь.
Серое небо потихоньку темнело. Ветер не стихал, и иногда врывался в проемы, срывая дым над железом. Тогда пламя костра начинало сопеть и метаться, словно стараясь улететь через проем окна в мрачное небо.
Малой сидел на ржавой крыше, старательно вглядываясь в Степь. Минут через двадцать, Квач ткнул лист ногой, отодвигая немного его от углей и посыпал ароматное мясо солью. Запах от поджаривающейся орлиной тушки дразнил. Хотя мясо большой птицы точно не было деликатесом, но голодным и так хорошо.
Еще минут через десять, потыкав прутиком мясо, Квач отодвинул ножом металл от костра и стукнул в крышу:
- Готово, Малой! Принимайся за работу.
Спрыгнув со своего наблюдательного пункта, парнишка с энтузиазмом принялся отрезать куски от тушки. Квач же оторвал ногу птицы и как-то механически, словно и не голодал чертову уйму времени, принялся пережевывать ее остатками зубов. Не то, чтоб невкусно совсем, просто аппетит почему-то не просыпался. Может и потому, что возникший еще днем озноб никак не проходил. Квач старательно не замечал недомогания: простудиться не страшно. Даже лучше, чтоб это была простуда. Но такое чудо - вряд ли.
Он посмотрел на Малого и буркнул:
- Ты на меня не смотри. Жуй давай!
Ели они молча. Через десять минут от орла осталась только горстка костей. После обильной трапезы клонило в сон.
- Малой, ты последи за округой, только не спи. Я подремлю чутка, а потом тебя сменю.
- Хорошо. - парнишка кивнул, достал револьвер и взвел курок.
Квач прекрасно знал, что первая вахта легче, если не слишком долгая. Потом, понятно, малыш задрыхнет, и до этого момента его надо будет сменить. Квач поудобней устроился в ржавом нутре машины и постарался отключиться, но не спалось. Мысли одолевали разные. Вспомнился уютный дом, с настоящим чугунным люком, даже с буквами ГК. Черт его знает, что это означает. Затем мысли перескочили на совсем ранние воспоминания. Много забылось, и тогда в воображении мелькали размытые образы, но иногда очень яркие картинки вдруг вплывали из-за завесы тумана, фокусировались, проявлялись в каждой своей подробности. Даже царапинка на мизинце после "охоты" и лист подорожника, обильно смоченный слюной, на ней. И как в детстве они ловили кузнечиков с металлическими ножками, растущими из пластмассового тельца. Малыши наступали на насекомых и с громким визгом отпрыгивали, когда ногу жалила маленькая вспышка. Они называли это игрой в искорку. Выигрывал тот, кто не получит ни одного ожога на ступне. А как-то на уроке один из Знающих объяснил, что искорка эта - родня той мощной и непостижимой силе, которая заставляет ночью гореть свет. И что так Генератор делает Территорию неприступной твердыней.