Хрустальная грань - страница 23

– Довольна?! – он рычит, и она ощущает ментоловый запах, исходящий от него.

– Легче не стало, – она усмехается, будто психически больная и впивается в горячие приоткрытые губы парня накрывая их своими ледяными.

Он не отвечает на поцелуй, находясь в шоке, но в следующую минуту проникает в её рот своим языком, ощущая металлический привкус на её губах.

И это становится глотком кислорода для обоих.

Это становится причиной жить дальше…

========== 16. Я убью его! ==========

Прошел ровно месяц после того случая рядом с озером. Гермиона и Драко стали что-то наподобие друзей, хотя порой обоим сносило крышу и они набрасывались друг на друга, словно хищные звери. Слизеринец и гриффиндорка часто проводили свободное время в гостиной старост или выручай-комнате, но в последнюю неделю, когда Драко снова стал закрытым и раздражительным, Гермиона настрожилась. Парень отталкивал её от себя не позволяя помочь.

– Да, что с тобой такое твориться?! – не выдержала Гермиона, наблюдая за тем, как Малфой громит выручай-комнату. Её глаза пылали огнем смотря на такого пустого и холодного Малфоя.

– Отвали, Грейнджер, – в серых глазах блеснули слёзы, которые парень сдерживал. Никто не знал, как ему сейчас было больно, как больно было говорить такое Гермионе, такой любимой и такой любопытной.

– Нет, пока ты не расскажешь всю правду, я не отвалю от тебе и более того не выпущу из этой комнаты, – твердо, сказала девушка и прикоснулась рукой к ледяной щеке, по которой скатилась одинокая слеза, оставляя на бледной коже мокрый след.

– Прости меня, Гермиона, – он прошептал эти слова и резко достал палочку, оглушая Гермиону. Та упала на пол, корчась от боли.

Он ненавидел себя, ненавидел за то, что боялся и за то, что полюбил.

Она подняла голову, смотря на парня с непониманием, но как бы он не хотел увидеть ненависть в её глазах, чтобы не было так больно – её там не было. Нет, она не плакала. Она и не думала плакать, она запретила себе делать это, как бы больно не было, слёзы – это слабость. Ей было больно, в груди жгло от осознания того, что Малфой всё-таки просто играл с ней, как и играет всегда.

– Я ведь верила тебе, – прохрипела Гермиона, смотря как дрожащие руки Малфоя сжимают собственную палочку.

Он молчал, делая ещё большей и в конечном итоге бросил усыпляющие чары, не в силах кинуть что-то болезненное. Она была его слабостью и если это узнают Беллатриса и Нарцисса – ему пиздец. Поэтому он должен был убедиться в безопасности любимой, оттолкнуть её, заставить ненавидеть.

Склонившись над спящей девушкой Малфой коснулся ледяными губами её щеки и погладил костяшки правой руки, задевая кольцо, которое она не снимала никогда, кольцо, которое подарил он сам, чтобы Гермиона была в безопасности. А ведь Малфой ещё тогда знал, что всё так просто не закончится. Пусть Волан-де-Морт побежден и мертв, пусть его отца убил Чертов Поттер, но скрывшиися пожиратели будут мстить и Драко был один из них и его целью было убийство Поттера, точнее его целью было доставление золотого мальчика Беллатрисе, а остальное сделают другие пожиратели.

Поднявшись на ноги с Гермионой на руках, парень положил её на кровать, укрыв одеялом и не смог перебороть себя, чтобы заставить её забыть о том, что между ними было. Он не смог, не смог стереть её воспоминания, потому что тогда бы он снова был морально мертв, как несколько месяцев назад. Да, он черт возьми, эгоист и всегда им был, он хотел быть с Гермионой, но это невозможно, пока пожиратели на свободе, пока он под их контролем, пока он боится за жизнь той, которая дышит ради него.

– Обливэйт, – тихо произнес Драко, соленые слёзы потекли по щекам. Боль разрывала грудь, сердце ныло, билось так быстро и отчаянно.

Теперь она забудет, что чувствовала к нему, забудет, что он спас её множество раз, что он позволил ей быть рядом, что был с ней настоящим… был собой.

Она будет помнить лишь то, что ненавидит его, так сильно, что захочет убить за то, что скоро провернет. Он знал, что она спасет золотого мальчика и они победят Беллатрису, его мать и остальных пожирателей. Он знал, что в её глазах будет лишь обжигающая ненависть, ненависть к нему…