Хрустальная грань - страница 28

— Гарри, я хочу найти Драко, — как только друзья оказались в тихом безлюдном коридоре, уверенно заявила Гермиона, смотря прямо в зелёные уставшие глаза, под которыми красовались синяки от недосыпа.

— Я прикрою. Иди, Гермиона. — слабо улыбнувшись, ответил гриффиндорец, Гермиона обняла его, говоря тихое «спасибо», а через несколько минут исчезла.

Оказавшись в Малфой-мэноре, Гермиона почувствовала дикий холод и ужас, кровь кажется перестала циркулировать по венам.

Здесь было пусто, мертвенно пусто. Но Гермиона знала, что Малфой придет сюда, что он будет именно здесь.

И он оказался тут, стоя в кабинете отца — Люциуса у самого окна, обняв себя за широкие плечи. Сейчас он выглядел уязвимым, слабым, будто брошенный щенок.

— Драко, — тихо позвала Гермиона, но он не отреагировал, даже не обернувшись, но его плечи чуть дрогнули.

Грейнджер медленно подошла к нему, дотрагиваясь до его плеча дрожащей рукой, и лишь тогда он обернулся. Серые глаза встретились с карими. Он смотрел на неё, как на чужую, не так, как смотрел в последнии дни, а совсем по другому, будто они снова стали врагами.

— Уходи. Я не хочу видеть тебя, — ледяной тон, холодный взгляд. Сердце Гермионы пропустило удар, его слова были для неё, словно авадой.

Больно, чертовски больно и неожиданно.

Такой холодный.

Такой пустой.

Такой неживой.

Такой сломанный.

— Драко, я… — начала она, но была перебита стальным голосом.

— Мне не нужны твои жалкие оправдания, грязнокровка. Ты добилась чего хотела и чего так желал Поттер, — слова, будто яд по венам, заставляли медленно умирать, сдаваться, терять надежду.

Его голос был монотонен.

Будто робот.

Боль поглотила его, она сломала стержень внутри.

— Драко, я понимаю какого тебе, но просто выслушай меня, — в голосе Гермионы плескались остатки надежды.

В глазах стояли слёзы, застилающие обзор, но она и без того видела пустые ледяные глаза.

— Обрадуй Поттера, поганная грязнокровка. Вся моя семья мертва, остался лишь я! Я ненавижу себя за то, что проявил слабость по отношению к тебе. Отец был прав. Все его слова были абсолютной правдой! — в серых глазах сверкнули молнии, которые заставили Гермиону вздрогнуть и отойти на шаг назад, кожу пробило мощным током.

Его слова продолжали резать её сердце, одно ранение за другим.

— Они живы, Малфой. Я вытащила их с Поттером, который как ты говоришь ненавидит тебя! Но он, черт возьми, взял и помог мне вытащить твою мать и тете, которая пыталась убить его. И твоего отца убил не он, а Рон, и это вышло случайно. — прошептала она, кусая нижнюю губу, слёзы текли по щекам.

Она собралась аппарировать, но была остановлена ледяной рукой.

— Отпусти. Поганная грязнокровка не заслуживает даже твоих прикосновений, — она плакала, чувствую, как что-то внутри снова ломается.

Она ощущала такую боль, какую не чувствовала даже, когда потеряла родителей.

— Гермиона…, я…, — начал Драко, но она лишь замотала головой из стороны в сторону, не желая слушать низкий с хрипотцой голос, вызывающий мурашки по коже.

Она смотрела в пол, не в силах взглянуть в серые глаза, которые были такими чужими.

— Ты никогда не измениться, Малфой. Я знаю это, и я всё равно продолжаю любить тебя.– хриплый голос разрушил минутную тишину, она почувствовала, как Драко положив свои руки ей на плечи и притянул к себе.

Но когда она почувствовала его руки, тонкие пальцы, поднимающие её голову за подбородок, судорожно выдохнула.

Такие грязные, такие запретные прикосновения.

— Наша любовь ненормальная, Гермиона. Я никакой не принц, а ты не принцесса и мы не в сказке. В жизни редко бывают хорошие концы, но я не хочу, чтобы из-за такого ублюдка, как я, ты чувствовала боль, я не хочу ломать тебя. — он заставил её посмотреть в свои глаза и она увидела в них абсолютное сожаление, боль и любовь.

— Однажды, я стёр тебе память о себе, заставив думать, что ты ненавидишь меня и ушел, прихватив с собой Поттера. Наверное, так было бы лучше. — продолжил слизеринец, заставляя Гермиону снова плакать. Горячие слёзы текли по бледным щекам.

Он приблизился к её лицу, замерев на несколько секунд, пытаясь запомнить каждую черту её лица, а после накрыл покусаные соленые губу своими ледяными. Она задрожала, ощущая такие запретные и грязные прикосновения.