Хрустальный мальчик - страница 8

Она, конечно, нам не рассказывала, что с ней такого особого приключилось, – дедушка завёл голову назад, задумчиво и пристально глядя в небо, – да только слухи впереди неё летели. Не она нам всё поведала, а сестра её: в крепкой ссоре они лет пятьдесят были! Хоть и жили обе на соседних улицах, доведись им столкнуться – они б друг другу головой не кивнули.

– И что же тебе эта бабушка рассказала? – Анна ускорила певучий шаг, нагоняя старика.

– Верь-не верь, а точь-в-точь то же, что и ты мне – сейчас, – вздохнул тот и вдруг наклонил к груди голову. – Мол, была когда-то Мария совсем молоденькая – ну, лет пятнадцати, не больше того. Лето стояло: жаркое и сухое, вот прямо как сейчас, только ещё злее солнце пекло. Мария была девчонка озорная, не сиделось ей на месте, всё тянуло туда, куда ещё ничья нога, кроме её собственной, не заступала. Забралась она так в самую глубь чащи, где могучее дерево растёт – не дерево даже, а таран, таким замковые стены, не убоясь, прошибать можно. И дерево это светилось, что ёлка в новогоднюю ночь, но только не гирлянды там горели, а крылатые фонарики, и сама трава изнутри светилась и покачивалась, словно танцевала. Мария не робкого десятка девчонка была: любой другой сдуру дал бы дёру! – а она пошла, пошла прямо к этому дереву, и дотронулась до его коры, и сама стала светиться. Не успела она понять толком, что с ней произошло, как из темноты, из ниоткуда стали появляться… люди, не люди – чёрт их разберёт, кто такие. Вроде бы они были и мужского, и женского сложения, да лица у них у всех были масками или волосами закрыты, и все, как один, без поясов и в одежде старой, какую ещё при царе носили. Вот тут-то Марии и перепугаться бы, а она, дурында, пошла себе с ними знакомиться. Так выцепила себе какого-то гармониста: с виду ладный парень, да патлатый, что девица. Вместе они к речке прошли, к самому устью, где крылатые фонарики из-под воды вылетали, и стал он ей про своё житьё-бытьё рассказывать, а она ему – про своё. Он ей клубочек подарил и гармошку свою, даже играть на ней обучил, а Мария ему волосы заплела в две косички. И ничего она не боялась, покуда, заплетая волосы, не почувствовала, что уши у него острые и вообще огромные, что у летучей мыши! Она в ужас пришла, заверещала, что оглашённая, и кинулась с той поляны прочь. Как дорогу домой нашла, она не помнит, да долго ещё лежала в траве ничком и стонала, и плакала. Всё она не родителям рассказала, а сестре, да сестра не утерпела и всему околотку растрезвонила. С тех пор все старухи местные считали, что Мария в ту ночь с нечистыми водилась, а коль сама уцелела – значит, и с нею не всё в порядке. Сторониться её начали, избегать. А Мария всё то же, что и ты, рассказывала, ты у неё словно с языка снимаешь. Ни при чём тут твои книжки, Анна. Где тогда ты всего этого наслышалась?

Анна честнейшими круглыми глазами глядела в вопрошающую спину деда, и из одной её ладони в другую перекатывался алый шерстяной клубок.

– Да ниоткуда, – пожала она плечами, – сама уж не припомню!

И больше она с дедом о хозяевах реки и духах не заговаривала. В молчании, напитанном стрёкотом птиц, прошагали они ещё немного, одну тропинку сменили на другую, эту вторую – на третью и так достигли нужного им места.

Серебристые воды слабо журчали, лениво перекатывались в узком русле. Ещё пятьдесят лет тому назад оно было шире: виднелись высокие отроги, которых не достигала влага, – и пятьдесят лет тому назад на одном из этих берегов (не то на левом, не то на правом) сидела со своим рассказчиком давно покойная Мария. Дед Анны выбрал левый берег, гладкий и пологий, бросил наземь свою котомку, разложился и установил удочки. Солнце ещё и близко к зениту не подошло, но на его лбу Анна видела мелкие бисеринки пота.

– Рыбачить будешь? – деловито спросил у неё дед, и Анна беспечно ответила:

– Нет, я тут лучше рядышком поиграю!

Дед обернулся на неё и скользнул по ней всё понимающим пристальным взглядом.

– Далеко не отходи, – предостерёг он. – Только чтоб близко и была, рядом, чтоб я тебя видел!

– Ага! – покивала Анна и, стоило старику отвернуться, шмыгнула в кустистые заросли.