Худяков - страница 9

Участник польского революционного подполья Г. Вашкевич так описывал внешность Худякова: «Он имел около 24 лет, был небольшого роста, носил длинные темно-русые волосы, постоянно в беспорядке, бородка небольшая»^>{17}.

Более подробное описание мы находим у Г. А. Лопатина. «Это был худощавый, болезненный, крайне нервный человек, невысокого роста, с жидким голосом и с жидким же блеском в маленьких беспокойных глазках. Его съеженная фигурка постоянно что-то высматривала, к чему-то прислушивалась, зачем-то озиралась по сторонам, на что-то оглядывалась. Внимательный наблюдатель не мог не видеть в нем натуры подвижной, деятельной и фанатической. Это не был фанатик сурового и важного типа: то величественно молчащий в сознании того, что не стоит марать даже уст своих разговором с окружающими, то злобно и гневно громящий против них. Это был фанатик юркий, хихикающий, разговорчивый и «покладистый». Однако под этой кажущейся «покладистостью» опытный наблюдатель усматривал настоящего аскета и фанатика, упрямо преследующего одну завладевшую им идею»^>{18}. Под фанатизмом Лопатин понимал не изуверство и нетерпимость, а именно беспредельную преданность идее.

Сам Худяков так описывал себя: «Трудно было найти человека более невзрачного, как я». «По голосу и по лицу многие… принимали меня за скопца»^>{19}.

Наконец, мы имеем и еще одно описание, принадлежащее Н. С. Горохову, полуякуту-полурусскому, общавшемуся с сосланным Худяковым в Верхоянске. «Он был страшно худ, — рассказывал Горохов ссыльному врачу Я. Белому, — в лице, что называется, ни кровинки, но глаза светились каким-то загадочным блеском, все движения его были нервны, он часто вскакивал с места, но в убогой юрте негде было разойтись, и он снова усаживался на нары». По словам Горохова, Худяков был приветлив и словоохотлив с близкими ему людьми^>{20}.

Об общительности Худякова рассказывает и шпион Трофимов. Записывая свои первые впечатления, он отмечает: «Худяков довольно порядочно образован. Говорлив и сообщителен. Любит рассуждать о политике и литературе. Начитан. Положение свое переносит равнодушно»^>{21}.

В этих описаниях дана не только внешность Худякова, но и черты его характера, полностью совпадающие с тем впечатлением, какое остается при чтении его воспоминаний. Присоединим к этим отзывам еще один — отзыв публициста-народника Г. З. Елисеева, близко знавшего Худякова в петербургский период его жизни. «По нравственному своему характеру это был человек не только вполне безупречный, но некоторым образом подвижник»^>{22}.

Чисто индивидуальные черты Худякова были отмечены общей печатью эпохи, тем, что так тонко уловил Тургенев, рисуя Базарова, а Чернышевский — Рахметова.

Худяков — типичный представитель разночинной интеллигенции, которая заняла доминирующее положение в общественной жизни России вообще и в революционном движении в частности.

Его предки были в XVI веке купцами в Великом Устюге, затем переселились в Тобольск и вели довольно значительную торговлю. Прадед Худякова принадлежал к числу богатейших купцов Тобольска. Он умер, когда его сыну, деду Худякова, было всего два года, и опекуны постарались освободить его от наследства. Ему пришлось стать ремесленником — добывать средства к жизни вставкой оконных стекол.

Отец Худякова, Александр Гаврилович, сумел все же получить среднее образование; о высшем помышлять не приходилось — нужно было помогать семье. И он стал учителем сначала приходского, а затем уездных училищ в разных городах Тобольской губернии.

Живя в Кургане, Александр Гаврилович в конце 1830-х или в начале 1840-х годов женился на своей ученице из бедной семьи — Татьяне Александровне Андрюковой. А 1 января 1842 года у них родился сын Иван. Он был единственным ребенком у своих родителей. Мальчику не было еще и года, когда семья переехала в другой сибирский город — Ишим, где отец получил должность смотрителя училищ.

В Кургане, еще до рождения сына, отец его познакомился с ссыльными декабристами — П. Н. Свистуновым и М. М. Нарышкиным, — и их влияние не прошло для него бесследно. У них обучился он французскому языку и перевел книгу М. Ж. Дежердано «Нормальный курс для первоначальных наставников и руководство к физическому, умственному и нравственному воспитанию в первоначальных школах», изданную на казенный счет в 1838 году. Расширились и его умственные запросы.