Хвоя, изгоняющая болезни. Великий славянский лекарь - страница 9

– Ну, что? – говорит он. – Приготовилось все уже?

– Нет еще, готовится, – ответил я. – Поговорить я с тобой хочу, Алексеич, на счет болезни твоей.

– Ну, дак давай, поговорим, – присел дед.

– Вылечить-то мы тебя вылечим, только-то болезнь вновь вернуться может.

– Это как так? – дед не понимал, о чем говорю я. – Я уж и так отмучался столько с недугом этим. Еще лет 10 назад печень-то шалить начала, а я не обращал внимания как-то… А как с завода ушел три года назад, так и вовсе разболелась. Теперь вот совсем слег. Так болит, что спасу никакого нету, думал, умру скоро. А тут еще и жена-старуха нервы мне треплет…

– Знай, Алексеич, что никакая болезнь просто так не приходит. Всему свой повод есть, – начал я объяснять старику. – Исток недуга любого – это порок людской. Чем больше человек пороку подвержен, тем больше он отравляет сам себя. Каков твой порок, Алексеич?

Каков порок Алексеича, я и без него знал. Но нужно было, что бы он сам признал его – только тогда бы исцеление было возможно. Старик потупил голову. Стыдно было ему говорить. Тем более ведь не молодой уже был.

– Эх, Порфирька… Знаешь ты ведь мой порок, да и все наверно знают, – поник Алексеич. – Обманывать я грешен, что тут говорить… Сколь помню себя, все время обманщиком был. Дитятком был – матушке врал, в школе – учителям да ребятам, а на заводе – рабочим… Но я ведь не со зла… Просто хотел, чтоб уважали меня, – дед совсем опечалился.

– Не печалься, Алексеич, ты так, – утешил я деда. – То, что ты порок свой признал, это похвалы заслуживает. Теперь же, если хочешь здоровым быть, ты должен правдивым быть всегда и со всеми. Ложь – главный отравитель печени, запомни…

Дед все понимал, что я говорю. Он посмотрел на меня, и в его глазах я увидел истинное желание быть здоровым, честным человеком.

Отвар готов был уже. Я пошел на кухню, чтоб ковшичек с огня снять и преподнести отвар Алексеичу. Держа в руках горячую кружку отвара хвои, отправился я вновь к деду.

– Держи, – говорю, – да пей глотками небольшими. А ты чего хотел? Это не квас тебе…

Поперхнувшись, дед продолжал пить. Хвойный отвар был горек, но горечь эта целебной была. Хвоя изгоняла из печени и желчного пузыря всю чернь, что отравляла их. Выпив отвар, дед произнес:

– Хорошо-то как стало… Но боль не прошла еще, – покосился на меня Алексеич.

– А ты что хотел? – спрашиваю. – Такие недуги не проходят за мгновенье. Отвар этот будешь принимать каждый день по два раза. Нюрке твоей покажу, как отвар готовить, она тебя поить будет.

Через четыре месяца, когда весна наступила, я проведал Алексеича. Постучал я к нему в дом, а дверь мне Нюрка открыла. Выглядела она много лучше, чем прежде. От былой грусти на лице и следа не осталось.

– О, это вы Порфирий! – улыбнулась мне Нюра, – Батенька в огороде у нас, проходи.

Нюра проводила меня в огород к Алексеичу. Оглядев огород, я увидел старика за теплицей – в грядках он копался.

– Здорово, – говорю, – Алексеич!

Старик удивленно повернулся ко мне и улыбнулся улыбкой, которую едва различить можно было из-за его бороды густющей. Алексеича не узнать совсем было. Словно помолодел он. На лице ни капли болезненности не было, зато были здоровый мужицкий румянец и игривая, озорняцкая улыбка. Так Алексеич выглядел еще до моей службы военной, когда я, не окончив школу, на завод пошел работать. Только борода длиннее, да седины больше стало.

– Порфирька! Вот не ждал я тебя, – весело воскликнул дед. – Думал, конечно, что придешь проведывать старика, но не так вот неожиданно!

– Ну, как дела твои-то, как здоровье? – я невольно начал улыбаться. Дед словно заразил меня весельем своим.

– Словно на десять лет назад перенесся я, Порфирька! Окреп, помолодел, и печень словно новую мне поставили, – радовался Алексеич. – Делал я все так, как ты мне говорил. Пил отвар хвойный постоянно, да врать перестал. Стал честен перед собою и людьми. Тяжело было от порока этого себя отучать, но теперь говорение правды мне даже удовольствие приносит. Такой легкости и свободы никогда не ощущал я! Ну, и самое главное, тебя поблагодарить хочу, что на ноги меня поднял… Чудесный ты человек Порфирька, никогда твоей помощи не забуду!