И будут люди - страница 9

Отец, испуганный, перекрестился:

— Свят-свят-свят! Что вы такое говорите, Виталий! — Из уважения к академическому образованию зятя отец никогда не обращался к нему на «ты». — Да кто же этого хочет!..

А именно к тому и шло, продолжал свой рассказ зять. Разве отец не слышал, что царь под влиянием царицы собирался заключить мир с кайзером, отдав ему половину Малороссии и все балтийские земли? Так пусть же отец не проклинает, а молит бога за тех решительных сынов нашей многострадальной России, которые защитили их от ужасной судьбы.

— Но как же без царя? — все еще не сдавался отец. — Как мы будем жить без пастыря?

— А как в других странах живут? — в свою очередь спросил зять с еле заметной насмешкой над такой наивностью отца.

— Ну, то ж безбожники! — отмахнулся отец. — Они лягушек едят…

— Царь будет, — утешал отца Виталий. — Дом Романовых изжил себя, но это еще не значит, что Россия останется без царя. Русский народ воспитан в духе царизма, он не может жить без пастыря. Разве после того, как исчез род Ивана Грозного, остался пустым русский престол? Новая, свежая кровь вольется в Россию с новой династией, сильная воля и твердая рука возьмет власть над нами. Нового Петра ждет истерзанная наша Россия.

— Ну, дай боже, дай боже! — посветлел лицом отец. — Спасибо вам, Виталий, утешили старика. А то как посмотришь да послушаешь — волосы на голове шевелятся. Все только и кричат: «Свобода! Свобода!» А с чем ее едят — никто толком не знает.

— Да, все переменится. Все станет на место.

Дорогой гость уехал под вечер. Отец немного успокоился. Он очень уважал своего высокообразованного зятя, преклонялся перед его авторитетом. У зятя был ясный ум и твердые взгляды на жизнь. Он окончил духовную академию одним из первых, а вот видишь, не захотел постричься в монахи, сразу ступить на блестящий путь, который ведет к высокому церковному сану. Высказал твердое желание вернуться на Полтавщину, в село: образованные священники, мол, там нужнее, нежели в пышных петербургских храмах. Он получил приход в большом селе под Хороливкою — и через некоторое время на его пылкие, полные глубокой веры, умные проповеди начали съезжаться прихожане из окружающих сел. Небольшая церковь трещала от множества народу, покрывались по́том лица и спины, задние горячо дышали в затылки передним, напирали, чтобы протиснуться ближе к амвону, где представительный, красивый, с пышными черными волосами и кудрявой бородкой батюшка произносил слова из священного писания. Местная аристократия — управители имений, старосты и писаря — сияли смазанными жиром волосами, дамы млели под огненными взглядами молодого священника, который — ах! — так безразличен ко всему земному и жаждет только небесных красот, барышни восторгались каждым его словом, степенные хозяева-хуторяне, покидая церковь, говорили одобрительно меж собой, что новый батюшка хоть куда, жаль только, что такой молодой. И тут же утешались мыслью, что и его не минет чаша сия: пройдут годы — постареет. И даже беднота обращалась сердцем к батюшке: внимательный и ласковый, он не упускал ни одного случая, чтобы навестить обойденных судьбой своих прихожан. Помочь им в беде. Утешить в горе. «Эй, Петро, не греши, не ропщи на бога! Бог у вас взял, бог вам и даст. Не все то, что кажется нам добром, в действительности есть добро, и не все злое является действительно злом. Вам кажется, что вы становитесь беднее, а вы богатеете духовным богатством. Вы плачетесь, что вас заедает нищета, а что такое нищета в нашей бренной, скоропроходящей жизни в сравнении с вечным блаженством в раю?» — «А так, батюшка, так!» — растроганно поддакивает Петро, не потому, конечно, что батюшка, прощаясь, бросит: «Пошлите свою жинку к матушке, она насыплет ей полмешка муки».

Так вот, отец не может нахвалиться своим зятем, мать не знает, где его и посадить, когда он приезжает в гости, молодая матушка не сводит с него глаз, а сама Таня теперь уже более или менее равнодушна к нему.

Она боялась даже себе признаться, что когда-то была влюблена в него. Это ее тайна, ее сладкий грех, который она унесет с собой в могилу. Таня была уверена, что никто и никогда не узнает про ее влюбленность в Виталия. Да и кому тогда могло прийти в голову, что эта «шленка» с большим детским ртом, с длинными руками и нескладной фигурой подростка вдруг будет испытывать к Виталию совсем взрослое чувство?