И Эльборус на юге... - страница 7

Увы, точки такой не существует!

Вершина Большого Бермамыта. Ажурная пирамидка отмечает высоту 2592 метра над уровнем моря. Отсюда-то и видны основные компоненты лермонтовского пейзажа: часть плато и пропасть справа, вытянутый силуэт Малого Бермамыта впереди, за ним Эльбрус посреди бесконечной череды горных вершин. Вот как будто и «смотровой треугольник», на котором художник поместил две фигуры. Но где все то, что изображено на полотне перед этим треугольником? Где причудливая расселина, острозубая стенка слева, каменные глыбы, встающие из бездны справа? Ничего этого нет: ровное поле, мягкая трава.

По мере удаления от пирамидки окрестный пейзаж все более утрачивает первоначальные черты. Обрывы сменяются осыпями. Затем — снова обрывы. Но вот плато, образующее вершину Большого Бермамыта, заканчивается. Зеленый склон круто уходит вниз. Табун на дне лощины кажется горсткой муравьев. Прямо перед глазами — Сторожевая скала.

Полтора часа брел я от начала пути до вершины Сторожевой скалы. Взойдя на нее, убедился: сразу за вершиной — пропасть. Дальше идти некуда. Но зачем был весь этот долгий путь? Что общего между холстом Лермонтова и видом, открывающимся отсюда? Острозубая стенка с картины так и не встретилась. Малый Бермамыт совсем исчез за зеленой спиной плоскогорья. От величавого Эльбруса остался лишь двугорбый холмик, переместившийся к тому же справа налево. И уже совершенно иной силуэт чернеет перед нами — западный гребень Большого Бермамыта.

Иной? А ведь это на что-то похоже! Вспоминается самый первый вид. Если верхняя часть контура дальней горы подобна своему аналогу на картине, то нижняя существенно отлична. В натуре это гладкая линия, имеющая к тому же очень незначительный уклон. А на холсте — крутая зубчатая гряда. С новой точки обзора эта гряда и возникает передо мною, требуя — приглядись!

Мало-помалу происходит «узнавание». Дальний план: снеговой хребет. Средний план: холм на плато слева, основание его подчеркнуто теневой линией; пологий склон холма до «смотрового треугольника». Передний план: сам треугольник, холм слева и характерная тень от него...

Как ни парадоксально, но хочется повторить те же слова, что и на вершине Большого Бермамыта: именно здесь природа продиктовала художнику форму и взаимное расположение элементов картины.

Вспоминаются строки из лермонтовского письма: «Я снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посещал, и везу с собою порядочную коллекцию...»[30]. Теперь только начинаешь понимать: «виды» — это беглые зарисовки, наброски, эскизы, которые легли в основу работы над полотном. Собственно, чему тут удивляться? Приемом этим пользуются многие художники. Становится понятным, что вершина Сторожевой скалы — еще одна точка, откуда был «снят» очередной вид. Еще одна. Но, может быть, существовали и третья, и четвертая? Может быть, «поэтическая фантазия» имела вполне земные корни?..

Кавказский вид с Эльбрусом. Картина М. Ю. Лермонтова. 1837—1838. ИРЛИ.

Вершина Большого Бермамыта. Фото автора.

В сотне метров от вершины. Фото автора.

Со Сторожевой скалы. Фото автора.

...Еще один рассвет в горах. От пирамидки на вершине — вниз по крутому склону, и через час — подножие Малого Бермамыта. Отвесные стены головокружительно вздымаются в безоблачное небо. Гигантские цирки, отделенные друг от друга мощными выступами, врезаются в скальную толщу. Обнаженные каменные пласты празднично желтеют в утренних лучах. Так вот оно, лицо Бермамыта, обращенное к Эльбрусу!

И тут, в центре ближайшего цирка, замечаю глыбу из бездны, которая изображена на лермонтовской картине. Разумеется, это вид снизу, но сомнения быть не может: вот он, узкий вертикальный выступ, заканчивающийся высоко-высоко наверху продолговатой площадкой. Как же выглядит он оттуда, сверху?

...Абсолютного сходства не было. Тем не менее, как и на лермонтовском полотне, это удлиненная скала, встающая из пропасти. На вершине ее разместятся человек двадцать, так что подходящи и размеры.

Не случайно ли это подобие? Нет, оно не случайно. Понимаешь это, когда, пройдя еще немного вдоль обрыва, чуть не проваливаешься на ровном месте в... трещину «с картины». Да, да, в ту единственную трещину посреди ровного плато, которую не удавалось найти прежде. Но, может быть, снова простая случайность? Нет, это не так. Здесь же, в нескольких шагах от трещины, еще две группы скальных выступов, которые кажутся сошедшими с холста. А западная оконечность этой вершины — площадка, черты которой и оказались, наконец, прообразом