«И косматые будут скакать там...» - страница 4

Когда я думал о Гилберте К. Честертоне, он назвал близкого друга Честертона Хилери Беллока,[7] а задуманного мною Джорджа Бернарда Шоу он принял за Санта-Клауса.[8] Когда я повторил свое обвинение в психологическом трюкачестве и попросил его обучить меня его методу, он не на шутку рассердился и более получаса не разговаривал. Потом заговорил о месте нашего назначения.

— Просто удивительное местечко, — произнес он. — Старое… один из самых старых городов внутренней части Америки. Погодите, вы еще не видели, какие там дома, мой друг. Вы вполне можете услышать там призраков, и это среди бела дня. А их Роща Дьявола, ее тоже стоит увидеть.

— Какая роща?

Он покачал головой, словно пришел в отчаяние.

— И вы еще настаиваете на том, будто являетесь авторитетом в оккультизме! — фыркнул он. — Потом скажете, что никогда не слышали о друидах. Роща Дьявола, мой скучный юный друг, когда-то имелась в каждой английской или шотландской деревне. Добрые люди отводили поле для Сатаны, чтобы он не забирал их собственные земли.

— И в этом городе есть такое место?

— Jawohl,[9] Роща, состоящая из самых толстых деревьев, которые когда-либо видели в этой сверхцивилизованной стране, да еще и огороженная. Не скажу, чтобы они верили в Сатану и прочее, но это муниципальная собственность, и она защищена специальным законом от нарушителей.

— Я бы хотел побывать в этой Роще, — сказал я.

— Прошу вас! — воскликнул он, протестующе всплеснув руками. — Только давайте устроим все так, чтобы не быть там нежеланными гостями.

Мы прибыли вскоре после полудня. Этот маленький городок расположился в круглой впадине среди высоких лесистых холмов, и мили две-три дорога была не очень хороша. Послушав рассказы Зоберга, я ожидал увидеть нечто необычайное, запретное или устрашающее, но был разочарован. Дома были крепкие и скромные, некоторые — победнее. Казалось, они сгрудились беспорядочно, точно стадо скота, напуганное волками, и лишь кое-где одиноко стояли отдельные строения, точно ищущие приключений молодые быки. Улицы были узкие, кривые и немощеные, и впервые в наше время я увидел, как двухместные коляски и фургоны превосходят числом автомобили. На центральной площади с двухэтажным зданием мэрии красного кирпича и уродливым железным военным мемориалом еще сохранились коновязи, заржавевшие от времени и гладкие оттого, что ими по-прежнему пользовались. Признаков современной цивилизации было немного. Например, аптека представляла собой ветхое дощатое строение; на окнах было написано "Аптека", и там продавались только аспирин, содовая и табак, тогда как единственная гостиница была низенькой, скособоченной постройкой, с вывеской "Отель Лютера". Я слышал, что население городка составляло триста пятьдесят человек, но склонен думать, что здесь не проживало и трехсот человек.

Мы остановились возле "Отеля Лютера". Группа небрежно одетых мужчин уставилась на нас с несколько враждебным любопытством, что частенько отличает обитателей американских поселений при приближении чужаков. На мужчинах были обыкновенные вельветовые и замшевые куртки — с каждой минутой становилось все прохладнее — и сапоги или высокие шнурованные ботинки, в которые были заправлены штаны из грубой бумажной ткани. Все жители были, похоже, кельтского или англосаксонского типа.

— Привет! — радостно закричал Зоберг. — Вижу вас, мой друг мистер Герд! Как ваша прелестная дочка?

Мужчина, к которому обратился Зоберг, выступил из группы, стоявшей на крыльце. Я увидел худощавого седого мужчину с бледными навыкате глазами. Одет он был чуть лучше других. На нем красовались строгий костюм из темной ткани и широкополая черная шляпа. Прежде чем ответить, он откашлялся.

— Привет, доктор. Сьюзен в порядке, благодарю. Что вам нужно от нас?

Это был явный вызов, который возмутил бы, а то и рассердил кого угодно, но только не Зоберга. Он выкарабкался из машины и тепло пожал руку человеку, которого назвал мистером Гердом. И одновременно дружески перебросился несколькими словами с другими.

— А это, — повернулся он, — мой очень хороший друг, мистер Тэлбот Уиллс.