И. Мышкин – один из блестящей плеяды революционеров 70-х годов - страница 14

«Потрудитесь передать Пудикову (т.е. Мышкину), чтобы он приготовился к принятию наших давно ожидаемых знакомых, которые только что посетили нас в Саратове и, вероятно, посетят вас вскоре»^>32.

Получив эту телеграмму, Мышкин прежде всего попытался укрыть наиболее ценное для будущей революционной работы – типографский шрифт. Другой важной задачей, которая встала перед ним в это время, была поездка в Саратов, чтобы на месте выяснить масштабы провала. Для этого Мышкин использовал поездку в Рязань с целью стенографирования заседаний рязанского земства. Из Рязани Мышкин немедленно направился в Саратов ^>33.

К этому времени в отсутствие Мышкина в его типографии были произведены два обыска, причем во время очень тщательного второго обыска девушки-наборщицы были арестованы, и в руки жандармов попали материалы, уличающие Мышкина. 8 июня Московское жандармское управление объявило по России повсеместный розыск Мышкина ^>34. Жандармы подстерегали его на всех вокзалах. Предупрежденный об этом Константином Аркадакским, Мышкин при возвращении из Саратова сошел с поезда не доезжая до Москвы и приехал в город на нанятых лошадях.

Через несколько дней в Москву приехал Войнаральский. Мышкин информировал его о состоянии дел в Москве, Войнаральский рассказал о положении в Поволжье. Вести были нерадостные: повсюду шли аресты революционеров. Хотя многие народники проявили большую энергию и самоотверженность, их революционная агитация среди крестьян имела мало успеха. Народникам, отмечал В.И. Ленин, «на практике пришлось убедиться в наивности представления о коммунистических инстинктах мужика»[7]. В этой обстановке было решено, что Мышкин, которого полиция усиленно разыскивала, должен на время уехать за границу.

Во исполнение этого решения Мышкин выехал в Петербург. Получив там адреса русских эмигрантов, он 15 июля 1874 г. в районе станции Вержболово благополучно перешел русско-прусскую границу ^>35. В жизни его произошел новый важный поворот. Для него, по официальной терминологии, «неразысканного государственного преступника», был отныне открыт только один путь – путь профессионального революционера.

Перейдя границу Пруссии, Мышкин, принявший в целях конспирации фамилию Павловича, прежде всего направился в Берлин, где в то время проживал ряд русских эмигрантов. Он жадно впитывал новые впечатления, пытливо присматривался к русской эмиграции.

Однако действительность очень скоро принесла ему много разочарований. В то время в русской эмиграции существовали три основных течения, возглавлявшиеся М. Бакуниным, П. Лавровым и П. Ткачевым. Из них наибольшим влиянием пользовалась группа Бакунина, которая доказывала необходимость общего восстания и считала, что русский народ уже к нему готов. Проповедь Бакунина о необходимости решительной борьбы с царизмом и привлекла к нему симпатии большинства передовой русской молодежи, стремившейся к активной революционной работе. В то же время анархистское отрицание Бакуниным значения всякого государства и отрицание желательности политической борьбы принесло русскому революционному движению большой вред.

Гораздо меньшим влиянием в эмиграции пользовались лавристы, объединившиеся вокруг издававшегося Лавровым журнала «Вперед»; Лавров выступал против бакунистов, считая главной задачей революционеров подготовку революции путем «чистой пропаганды».

Вокруг журнала «Набат» объединялись немногочисленные представители революционной интеллигенции, последователи Ткачева, проповедовавшего тактику захвата власти путем заговора. При этом Ткачев, так же как и Бакунин, считал возможным осуществление социальной революции «в ближайшем настоящем».

Объехав летом и осенью 1874 г. важнейшие центры русской эмиграции – Берлин, Цюрих и Женеву, – Мышкин получил возможность близко познакомиться со многими ее представителями. Хотя Мышкин и не был во всем согласен со взглядами Бакунина и во многих положениях резко с ним расходился, он решил в практической деятельности не избегать контакта с бакунистами и обменялся с некоторыми из них шифром и адресами. Общие темы для переговоров нашлись у Мышкина и с Ткачевым: они были связаны с возникшими у Мышкина проектами организации освобождения Н.Г. Чернышевского.