И нагрянула черная рать... Монгольское завоевание Южного Урала. 1205–1245 - страница 6

» [13, с. 196]. Алча отлично справился с поставленной задачей, ловушка сработала. Меркиты, увлеченные преследованием «мирного» обока, попали под удар полнокровного монгольского тумена, «оказались не готовыми [к нападению]» [18, с. 226] и, понеся определенные потери, начали уходить на запад вдоль северного берега озера Балхаш. Куду, их вождь, был очень опытным степным военачальником, знавшим все приемы ведения войны на открытых пространствах. Отступая, он собирал силы для новой схватки с корпусом Субэдэя уже на равных, но просчитался. Чингис-хан усилил Субэдэя за счет отправки к нему Тохучар-нойона [39, с. 177], ведущего к месту действия еще один тумен. Таким образом, после соединения двух корпусов в распоряжении каждого из монгольских полководцев имелось по полнокровному тумену воинов, а значит, в Деште появилась прошедшая горнило войны с Цзинь армия[11], способная решать не только тактические, как разгром меркитов, но и стратегические задачи — захват степных пространств, примыкавших с севера к Государству хорезмшахов и превращавшихся отныне в очередной плацдарм для осуществления дальнейших агрессивных замыслов Чингис-хана, направленных в том числе против народов Поволжско-Уральского региона.

Тем временем «Субэдэй с большим войском дошел до реки Чам, встретился с меркитами, в одном сражении захватил двух их полководцев и полностью пленил их войско. Владетель обока Худу бежал к кипчакам» [18, с. 227]. Вот так очень кратко составители «Юань ши» повествуют о сражении у реки Чам, которую «комментаторы ЮШ[12] считают… притоком реки Сары-су, протекающим юго-восточнее г. Джезказган в Казахстане» [18, с. 227][13]. Да, сообщение очень краткое, но за ним можно увидеть многое. В нем говорится, что Субэдэй «пленил их войско» — не уничтожил, не перебил, а пленил. Это, в свою очередь, означает, что установка Чингис-хана на уничтожение меркитов касалась в основном правящей верхушки этого племени, а простые араты предназначались для рассеивания по всей империи. Пройдет немного времени, и их раскидают по разным сотням, тысячам, туменам, одним словом, консолидируют, сделают полноправными членами орды Чингиса, по приказу которого они будут готовы идти и в огонь и в воду[14]. Помимо прочего (а это было весьма актуально в условиях оторванности монгольских туменов от метрополии), возможная милость в отношении пленных являлась еще и неким посланием, адресованным номадам, кочевавшим дальше на закат солнца (как известно, вести в Степи опережают ветер!), посланием победителя, способного на добродушие, если вообще этот термин применим в отношении центральноазиатских завоевателей. Не секрет, что в 1233 году в Китае (провинция Хэнань) по приказу того же Субэдэя, которому тогда по праву сильного незачем было заигрывать с императором Цзинь, после разгрома чжурчжэньских войск у хребта Хунлунган «было отрублено 10 000 голов» [18, с. 230, 288]. Но здесь-то, в Деште, политическая целесообразность пока еще подсказывала путь увещеваний и уговоров, склонявших степняков покориться воле монгольского каана, а потому — меркиты меркитами, а вот кипчаки, огузы или башкиры… Надо полагать, им только предстояло сделать выбор — с кем они или против кого…

И кипчаки в 1216 году свой выбор сделали.

Дело в том, что Куду после поражения на реке Чам с остатками меркитского войска, а вернее, с остатками дружин ближних нойонов поспешил дальше на запад, туда, где располагались кочевья кипчаков, восточная граница земель которых пролегала в то время в междуречье Яика и Эмбы. В «Юань ши» по этому поводу есть соответствующая запись: «Владетель их (меркитов. — В.3.) обока Худу бежал к кипчакам» [18, с. 227], и те, судя по последовавшим событиям, приняли его. Более того, предводитель последних (по некоторым данным, это был Инасы[15], сын Кунана [3, с. 226]), приняв под свое покровительство гонимых и отказав преследователям в их выдаче (а переговоры между сторонами, несомненно, имели место), вызвал гнев монголов, реакция которых была однозначной, — и они атаковали кипчаков. «Субэдэй, преследуя его (Куду. —