И осталась только надежда… - страница 13

Радоваться своей маленькой победе мне почему-то не хотелось.

Вилдор

Мой генный маркер не мог ассоциироваться ни с одним родом этого мира, на моем набиру не было знаков различия, которые позволили бы меня узнать, но я уже неоднократно видел восхищение во взглядах, которые бросали в мою сторону проходившие мимо воины. Впрочем, те, кто служил в этом здании, должны были знать обо мне сейчас значительно больше, чем я сам.

Нет, мне было кое-что известно. Достаточно, чтобы разобраться, кем я был на самом деле, и оценить собственную осторожность. Не заблокируй я память, мне вряд ли бы так просто удалось продолжать играть в другого, не вызвав при этом ни малейших подозрений.

Другого…

– Прошу в мой кабинет. – Сартарис рывком распахнул дверь (ох уж эта тяга к театральности!) и пропустил меня вперед.

Быстрый взгляд вокруг, ощущение узнавания. Все, что я вижу, соответствует моему пониманию красоты, удобства и целесообразности. И даже озеро вдалеке, хорошо заметное с верхнего яруса устремившегося в небо сооружения, – как напоминание о том, насколько переплетены судьбы двух миров.

Помещение довольно просторное, чтобы в задумчивости мерить его шагами, светлое – внешняя стена стеклянная, вместо портьер тонкие металлические ленты, минимум необходимой мебели. И, что мне импонировало больше всего, защищенное магически настолько, что даже моя паранойя не обнаружила в ней каких-либо огрехов.

– Мне удалось привить тебе вкус. – Я медленно подошел к окну, отметив, как соскальзывают с моих щитов нити следящих систем.

– Вспомнил? – В его вопросе не было ни капли удивления.

– Вспоминаю, – уточнил я. – Кто еще в курсе?

День был ярким: нежно-голубое бескрайнее полотно неба, не оскверненное даже намеком на облака; горы, которые угадываются на горизонте лишь по чуть заметной темной полосе над сплошной зеленой волной леса. Но мой взгляд устремлен чуть правее отблесков сверкающей под лучами солнца воды.

– Я и Тася. Остальным, как и тебе, заблокировали память. Но освободить их сможешь лишь ты, когда тебе откроются ключи.

– Резиденция айлара – там? – Я кивнул в ту сторону, куда так и норовил посмотреть.

У меня не было сомнений в положительном ответе, но я хотел еще одного подтверждения, что не ошибаюсь в понимании происходящего.

– Твоя резиденция, – поправил он меня. Но когда я резко оглянулся, испытав одновременно и смятение и гнев, он коротко ответил: – Там.

Гнев ушел так же быстро, как и появился. Что бы я ни задумал…

Пришлось поправить самого себя: что бы мы с бывшим ялтаром ни задумали, остальные за это ответственности не несут. Тем более Сартарис.

– Давай вернемся к храму, – уже совершенно спокойно предложил я.

Но, как бы успешно я это ни прятал, выдержка далась мне нелегко. Чужое тело, догадки вместо знаний, попытка понять, где принадлежащее мне, а где то, что осталось от другого Вилдора. И хотя даже эти сомнения были нами обоими предусмотрены, сама ситуация продолжала привносить в происходящее элемент неожиданности.

К тому же мне было бы спокойнее, присутствуй рядом отказавшийся от лидерства правитель основной Дарианы. Его опыт…

Я отбросил и эту мысль. У меня шансов справиться с этой историей было больше, чем у него.

– Мои аналитики постоянно пересчитывают вероятностные прогнозы, внося в них поступающие с Земли данные. В последние дни замечены значительные колебания в основных линиях.

– На Земле появилась Лера.

– Да, – многозначительно вздохнул Сартарис и попытался сдержать улыбку.

Весьма безуспешно. Эта женщина действовала на начальника управления и моего помощника так же, как и на Кадинара, сближая этим их еще сильнее. Они не терпели обыденности, их души жаждали остроты приключений, их девиз был: «Изменение и поиск» Присутствие поблизости носителя сути Равновесия обеспечивало им все то, чего они желали. И они тянулись к ней с благодарностью истощенного жаждой путника, получившего вожделенную воду.

Они восхищались ею, преклонялись, стремились быть как можно ближе к ней, но никогда не забывали, что она при всех ее способностях нуждается в заботе.

И это тоже их объединяло. Ради тех, кому они клялись в верности, они готовы были отдать свои жизни. Ради нее они были готовы их сберечь.