И оживут слова - страница 36

Флотом князя командовал Будимир. Был он немолод – не одну сечу прошел под княжескими знаменами. Еще с отцом Радима на общего врага ходил. В бою Будимир, несмотря на лета, был страшен. Как-то раз, потеряв всех своих воинов, он оказался один против двадцати кваров. Спустя время Будимир остался на лодье один среди изрубленных врагов. Тогда-то Радим понял, что ничего еще не видел в своей жизни. Слава о Будимире летела птицей впереди лодий. Тяжелый меч опускался на головы врагов без устали, и будь те бои на земле, может, и бежали бы квары. Так думал Радим бессонными ночами на палубе своей лодьи. В море не больно-то убежишь, потому и жесточе здесь сеча. Здесь либо ты, либо тебя или друга твоего.

Резво летали морскими тропами быстроходные «ласточки», по два гребца сидело на каждом весле, и передавали они вести о встреченном то там, то здесь кварском судне. Великий воин был Будимир. Рискнул, положился на то, что будут успевать те вести: почтовые голуби да целая наука знаков. И дрогнули враги проклятые. Отошли за море. Долгим был поход. Много людей потеряли, но все же возвращались в родные воды с победой.

Два выживших свирских судна шли рядом, чуть отстав от шести судов Будимира. Крутобокая лодья Радима с красной полосой по борту – знаком вождя – шла неспешно, хоть и торопились домой, и каждый взмах весла к любимым приближал. Но шли вполовину весел – потрепали их морские бои. Лодья Воислава – вторая из оставшихся свирских – шла вровень с воеводиной, хоть уцелевших на ней было больше. Погода испортилась, и почти седмицу бушевали шторма, разбросавшие остатки флота по морю. То был первый день без дождей, и кормчий Радима взял верный курс. До дома оставался месяц пути.

Утром впередсмотрящий увидел вдалеке землю. Запасы воды подходили к концу, и Радим решил высадиться на берег. Свирские лодьи подали сигнал Будимиру их не ждать. Будимир прислал весть, что будет идти прежним курсом, и Радим планировал нагнать их за день.

Входя в небольшую бухту, Воислав заметил знак хванов первым.

– Воевода! Никак хванская земля?! – и даже на цыпочки привстал, прижимая к себе перевязанную руку.

Радимир улыбнулся, бросив взгляд на Воислава, нетерпеливо вглядывавшегося в берег с носа своей лодьи. Молодость! Что возьмешь? Хоть и сам трепет в груди ощутил. Не каждый мог похвастаться, что ступал на священную землю.

– Значит, Святыням поклонимся, – откликнулся он.

То был холмистый остров, густо поросший лесом. Говаривали, первые хваны пришли сюда с зарождением времен, да так и остались. Кто-то молвил, будто проклят тот остров Богами. И впрямь, над бухтой, на высоком холме, стоял почерневший дуб, расщепленный надвое молнией. Будто бы гнев Перуна обрушился на остров шесть поколений назад. Только хваны посчитали то не гневом, а благословением. А уж кому, как не им, было знать о милости Богов?

Мало кто высаживался на остров. Мореходы сказывали, что почти всегда он окутан туманом, и будто не одно судно разбилось о прибрежные камни, когда чудо-остров нежданно вставал по курсу. А еще говаривали, что на нем есть Святыни, прикоснувшись к которым, каждый обретет то, о чем грезит: кто силу великую, кто жизнь долгую, а кто любовь крепкую. Оттого и считали остров священным, а счастливчики, хоть раз ступившие на него, только добром поминали хванов.

Говаривали, будто те были великими мореходами и сильными воинами. Хотя никто и не мог сказать, с кем и когда они воевали. Будто бы свое воинское искусство призывали хваны лишь для защиты своей земли. Они почти не покидали остров. Их считали мудрецами за умение предсказывать бури и читать по звездам пути и судьбы. А еще сказывали, будто делают хваны диковины, а те будто бы сами дома да корабли строят, и будто даже некоторые из них летать умеют. Молвили, что их корабли – верная связь с миром – были чудо как хороши. Быстры, легки и украшены фигурами неведомых животных. Те корабли возили на большую землю невиданные украшения из кости, камня и дерева, легкие охотничьи луки и тяжелые боевые арбалеты. И будто бы каждая стрела, пущенная из тех арбалетов, непременно сражала врага, отыскивая слабину в любой броне.