…и тогда снег покрыл виноградники - страница 5

   — Пророки хранят наш мир! — резко возразила девушка.

   — Вот тут вы и попались, — усмехнувшись, заявил профессор. — Всё от плохого знания источников. Что там у нас говорится в Книге Судеб? Когда последний пророк, вышедший из рая, погибнет — с ним погибнет и вся Земля. Пророки были уничтожены семь с лишним столетий назад. Все, подчистую. А земля — вот она, стоит. Вернее, летит вокруг Солнца. Да ещё и кормит нас чудеснейшим консоме. Между прочим, те времена — совершеннейший парадокс. Исключительно коварные и исключительно мирные одновременно. Почуяв опасность утраты власти, прежние кровные враги объединились в борьбе с новоявленной сектой. Царства не воевали между собой в течение четырёх веков, вы представляете?! Четыреста лет мира — такого наша планета больше не знала. Зато потом такое началось… Впрочем, это и к лучшему в каком-то смысле. Война — двигатель науки. Ничего бы этого не было, — Сергей Алексеевич обвёл рукою вокруг себя, — если бы наши предки не проливали кровь друг друга. Ни электричества, ни пароходов, ни железных дорог. Ни-че-го.

   — Разве вы знаете всех пророков поименно? — усмешкой на усмешку ответила Дареджан. — Откуда такая уверенность, что истребили всех? Может, Кривой Кондратий — нищий, что принёс мне осколок Скрижалей — Пророк?

   — Пророк? — расхохотался Сергей Алексеевич. — Нищий пророк, милая моя — это оксюморон. Сиречь сочетание слов с противоположным значением. О чём может проповедовать нищий? Что он может предложить? Свою нищету? Не лезьте по прогнившей верёвочной лестнице в небо — упадёте. В те далёкие времена была такая чистка народонаселения, что вам и не снилось. Любой, кто занимал мало-мальский пост в иерархии, даже простой крестьянин, проверялся специальной инквизицией. Нет, укрыться можно было разве что где-нибудь в глуши, в пещерах, но какой смысл? Просто выжить, согласно Книге Судеб, было недостаточно для спасения мира. Нужно было нести в него Слово. Учить добру, как понимали его пророки. Или ваш Кондратий всё же мнит себя проповедником?

   — Наш Кондратий — большой молчун, — пожала плечами девушка. — Из него слово клещами тянуть нужно. Он даже никогда не благодарит за поданную монету.

— Вот видите! Значит, его можно исключить со спокойной совестью. Чаю? Это бай-хао иньчжень, редкий ныне сорт, выращиваемый на севере провинции Фуцзянь. В переводе с мандаринского означает «серебряная игла».

   — Нет-нет, спасибо, профессор! Остановимся на консоме.

   — Ну, тогда — к делу. Сколько вы хотите за свою находку?

Дареджан бросила на профессора задумчивый взгляд и мгновение помедлила. Церзиум мог стоить очень дорого, целое состояние. На эти деньги можно было выкупить у дяди лавку, оплатить учёбу в университете, организовать личную археологическую экспедицию и зажить самостоятельной вольной обеспеченной жизнью. Но… Ведь Кондратий ясно сказал: нельзя продавать. Он-то не продал! Хотя деньги нищему были куда нужнее, чем ей. И ещё одно мгновение помедлила Дареджан, а потом твёрдо сказала:

   — Нисколько.

   — Вы хотите оставить его у себя? — нахмурился профессор.

   — Нет… Вернее, я не знаю, что с ним делать. В этом подарке должен быть какой-то смысл, но какой? Сергей Алексеевич, я честно не знаю.

   Некоторое время профессор с любопытством рассматривал гостью. Затем кашлянул и торжественно произнёс:

   — Зато я знаю! Безусловно, до того, как мы предъявим его научной общественности, нужно провести лабораторные исследования. И историю его, по возможности, установить. Поэтому я предлагаю вам, прелестное дитя, стать на это время моей помощницей. Иными словами, я вас нанимаю. Согласны?

Дареджан кивнула. Затем порывисто вскочила и, подбежав к Сергею Алексеевичу, обняла его за плечи.

   — Руки, руки! — завопил профессор. — Мой пиджак стоит триста монет, а пятна от консоме не отстирываются!

Весна пришла раньше, чем предсказывали метеорологи. Потеплело резко, невидимые с Земли кочегары растопили солнечную топку почти до летней жары. В лаборатории, что находилась в подвале профессорского дома, стало душно, не спасали даже маленькие окошки у потолка, выходящие на улицу и распахнутые настежь. Впору было нанимать китайчонка с опахалом. Но Сергей Алексеевич не обращал никакого внимания на жару. Что ему духота таврического подвала после нескольких лет раскопок в Танесруфте, самой великой пустыне земного эллипсоида. Дареджан же и вовсе чувствовала себя, как ворона в воздухе, она с детства привыкла выстаивать в любую жару с рассвета до заката за базарным прилавком.