И в болезни, и в здравии, и на подоконнике - страница 2

Кертис проследил за ее взглядом. Прямо перед окном взмокший от усердия Льюис Уилсон прилежно впечатывал в маты противника.

И это возвращало Кертиса к цели визита. На мгновение он ощутил сомнение – то же самое он чувствовал, прежде чем взмахнуть скальпелем, втыкая его в податливую плоть. Острое, дезориентирующее, пугающее чувство ошибки. Но это была слабость, и слабость вредная.

То, что собирался сделать Кертис, выглядело как предательство. Возможно, это и было предательство – в каком-то смысле. Но истина состояла в том, что Уислону не было места в Anvil. Если этот парень возьмет в руки оружие и встанет в строй, плохо будет всем: и ребятам из Anvil, и гражданским, и самому Уилсону.

Кертис глубоко вдохнул, задержал в легких воздух, сосредотачивая внимание на цели – и начал.

- Видишь этого парня? Невысокий блондин прямо перед нами. Серые штаны, серая футболка.

- Да, вижу. Очень неплохо.

Руссо одобрительно кивнул, и Кертис почувствовал мерзкий привкус во рту – как будто гнилой лимон раскусил.

Это было еще гаже, чем он думал.

- Нет. Он не годится. Совершенно.

- Ты в этом уверен?

- Он живет в окопе на заднем дворе, Билли. И он чуть не застрелил отца.

- Кто из нас об это не мечтал? – Руссо ухмыльнулся, приглашая его разделить шутку, и Кертис поморщился. Ему не хотелось шутить. Пожав плечами, Руссо вновь повернулся к окну. Он все еще улыбался – холодноватой равнодушной улыбкой манекена. – Может, этому парню необходимо вернуться в строй? Если он хочет жить в палатке, я могу это устроить.

- Послушай меня. Ты не сделаешь лучше ни ему, ни себе, если отправишь его на боевое задание. Говорю тебе: будь я на задании, мне не хотелось бы оказаться рядом с ним. А силу команды определяет ее слабое звено!

Увлеченный эмоциями, Кертис повысил голос и тут же одернул себя. То, что он говорил, не было секретом – но и выставлять это на всеобщее обозрение тоже не хотелось.

Кем бы ни были клиенты Руссо – судьба Уилсона их точно не касается. Парню и так нелегко. И его проблемы не повод для шуток от людей, для которых война – просто кадры из скучной документалки.

Кертис покосился на странную парочку – и встретился глазами с Делайлой Ругер. На лице у нее застыло нечитаемое выражение – то ли гнев, то ли упрямство, то ли досада. Заставив себя улыбнуться, Кертис отвернулся к окну, но все равно ощущал ее взгляд где-то в районе виска. Он скользил по коже, невесомый и реальный, как лазерный луч прицела.

Уилсон старательно отрабатывал движения, раз за разом выхватывая у противника нож.

Он выкладывался. По-настоящему выкладывался. Этот парень рыл себе могилу со всем возможным старанием.

- Думаешь, он сорвется? – Руссо еще не согласился, но уже начал сомневаться.

- Это лишь вопрос времени.

- А что будет, если я его не возьму?

Кертис не знал ответа на этот вопрос. Уилсон не хотел разговаривать. Он не принимал помощь, отказывался идти к психологу и зарывался в себя глубже, чем в этот проклятый окоп. Уилсон верил, что все, что ему нужно, – это вернуться в строй. И тогда все будет нормально. Все будет как раньше: знакомо, привычно и надежно. Вот только этого не будет. Уже сейчас Уилсон не выдерживает нагрузки, а надави чуть посильнее – и он взорвется, как перекаленная лампочка. Кертис должен был это исправить. Он не знал, как именно, но верил, что справится.

Всегда есть способ помочь. Надо только его найти.

- Сделай свое дело, а я сделаю свое.

Руссо помолчал пару секунд, глотнул остывший кофе – и кивнул головой.

- Ладно, брат.

Руссо отозвал Уилсона в сторону, и тот подбежал – радостный, как щенок. Только что хвостом не вилял. Кертис не слышал, что говорил Билли, но мог бы пересказать диалог как по подстрочнику. Парень, ты отлично подготовлен, ты стараешься и ты охеренный молодец. Но… что у тебя на заднем дворе? Момент, когда Руссо упомянул окоп, был очевиден, как торчащий во лбу хуй. Уилсон дернулся, словно от пощечины, и втянул голову в плечи. Он походил на первоклашку, который вышел к доске и описался. И стыдно, и страшно, и некуда бежать. Все плохое, что могло произойти, уже происходит – здесь и сейчас.