И в печали, и в радости - страница 15

– Мы тебя искали, – сказал Миша.

Юра смотрел мне прямо в глаза. Спокойный такой, милый. Это нормально вообще? Если бы не восторженный взгляд мальчика, я высказала бы мужчине, что он выбрал неудачное, неуместное, бессмысленное место для прогулки. Да и время. Мне не нравилось то, что меня подкарауливали, даже наша последняя милая встреча – не повод заставать меня врасплох. Я не скрывала недовольства, и оно, предполагаю, должно было читаться в моих глазах. Но Юра не прятал взгляд, не спешил понимать, продолжал мирно на меня смотреть.

– Ты где была? – Миша давил и требовал моего внимания.

– Работала.

– Ты когда придешь ко мне играть? – Опять властный тон. Парень, до трех хотя бы дорасти!

– Миша, я не знаю, что тебе сказать.

– Почему?

– Я не привыкла к таким длительным отношениям и обязательствам.

– Я не понимаю.

– Не слушай меня. – Я чувствовала, что вот-вот сдамся.

– А зачем ты говоришь?

– Привыкла так говорить и говорю, не думая.

После таких намеков его папе неповадно будет искать меня по киевским дворам. Что это он ухмыляется? Только глазами. Слишком у него выразительные глаза, чтобы скрывать язвительную улыбку! Я возмутилась.

– Юра, а вы всегда выходной в выходной?

– Вообще да, – коротко ответил он.

– Интересно, но я часто вижу вас в будние дни, когда все честное население трудится.

– Я вас тоже.

– Я не в счет!

– Потому что вы не относите себя к честному населению, которое стремится к длительным отношениям и выходным?

Я притворно улыбнулась. То есть ты услышал все, что я тебе сказала, но это вызывает у тебя не более чем насмешку? Мне захотелось избавиться от его общества. Я надулась и решила не отвечать на колкости непрошеного гостя. Сегодня я капризничаю. У меня месячные. Я хочу новое платьице, под одеяло и сказку. Про муми-троллей. Я хочу плакать, нет, я хочу хныкать! Почему у меня нет ПМС, но так сложно в первый день цикла? Эти еще пришли… То, чего уже почти добился сын, одним самоуверенным взглядом уничтожил отец.

– Я вообще-то уже выбросила мусор и возвращаюсь домой.

– И что будете делать?

– Не знаю, – сказала я. – Но уже решила, что сегодня я ношу домашнее платье.

Ага, удивился! Что, нет логики? А куда она делась? Потерялась? Ой, лучше уходите, мальчики, а то я вам сейчас все нервы скушаю.

– А можно в домашнем платье погулять по вашему двору, до того… – он всмотрелся в глубину двора, – это что… Чебурашка?

Я посмотрела на облезлое двухметровое деревянное Нечто, вбитое в землю, в углу грязной песочницы. Кто знает, чем оно было лет двадцать назад…

– В общем, до этой фигуры, – продолжил Юра, – и назад? Вас никто не увидит в вашем платье…

Сначала показалось, что в его тоне было что-то просящее, но мои надежды развеяла последняя реплика. Платье-то было симпатичным, из сиреневого вязаного полотна, с рюшами… Я в нем, конечно, озябла, и к нему не шли короткая красная велокуртка и сапоги цвета хаки, а с грязным ящиком из холодильника это все вообще сплошная эклектика, но можно было бы и не акцентировать на этом свое мужское внимание! «Ящик в руки, и домой!» – скомандовала я себе и раздраженно присела, чтобы взять свой аксессуар, а там, внизу, меня поймали обаятельные, серые, как мартовское небо, глаза, которые без всяких слов умели просить и за которыми можно было пойти даже в таком прикиде, даже… Ну нет, за пределы двора они меня не вытянут!

– Хорошо, – сказала я, улыбаясь Мише. – Если вы так далеко зашли в поисках столь сомнительного счастья, то давайте пройдемся… Только по двору.

Если не двигаться, куртка не согревала, но пойти утеплиться – значит дать им надежду на долгий променад. Так я и пошла – с ящиком, в резиновых сапогах и спортивной куртке – вдоль своего дома.

Из третьего подъезда вышла Лена, моя давняя знакомая. Лене сорок восемь лет, она мама троих детей и дважды бабушка. У них большая и дружная семья, о которой я наслышана. Лена всю жизнь проработала уборщицей, так же как и ее мама, а Ленин муж – простым рабочим на киевском заводе. Но отсутствие взлетов по карьерной лестнице – не мешает им всегда им быть, пожалуй, самыми довольными жизнью людьми, которых мне приходилось встречать. Держаться на плаву, полагаю, помогает «семейный бизнес». Семейство – коренное, когда-то они получили в наследство от умерших родственников несколько квартир – вот теперь и сдают их в аренду. Одну из них Лена как-то предложила мне.