И ветры гуляют на пепелищах… - страница 53

Может быть, именно воля не оставить этот мир, пока тайну свою не передал живым, позволила ему пребывать в сознании.

«Молчание — врата мышления, — говорил владетель Висвалд родичам жены и своим людям. — Если некое действие вашего правителя кажется вам непонятным, даже неверным — обдумайте случившееся без слов, спокойно. Если, конечно, полагаетесь вы на правителя и верите, что он свято чтит волю богов и заветы прадедов…»

Как говорят, Висвалд сказал это братьям своей жены, посылая к немецкому епископу гонца с таким посланием: «Накануне Михайлова дня приду в Ригу со знатными людьми из крепостей моего края. Приду, дабы принять от епископа рижского ленные знамена Герцигского государства. Одновременно отказываюсь от прав владетеля земли Талавской, что ныне уже в руках меченосцев. С поры, когда Варайдот из Аутине, Таливалд из Беверина и Русин из Сатекле переметнулись к тевтонам и позволили католическим священникам окропить их головы святой водой римской церкви».

«…Висвалду возвращена будет невредимой жена его, дочь кунигайта литовского, схваченная в плен меченосцами вместе с ее подругами и приближенными. Висвалд получит как ленное владение самое Ерсику и впредь будет править землями, что простираются до Талавы на севере, до Друи на юге, и от левого берега Даугавы на закате до владений русских князей псковского, новгородского и полоцкого на восходе. Владетель Висвалд будет свободен от ленных обязательств перед Ригой в случае войны и не будет сражаться под знаменами немецких рыцарей». Таков был навязанный владетелю Герциге договор.

Не принять его Висвалд не мог. В тот миг владетель герцигский был лишен помощи союзников, русских и литовцев. Хотя сам он со своими дружинами неизменно выступал бок о бок с русскими князьями и литовскими кунигайтами, чтобы отогнать от долины Даугавы нагрянувших из-за моря хищников. Во время нападений на немецкие укрепления в Икшкиле и Саласпилсе мечи и боевые топоры ерсикцев вызывали у крестоносцев не меньший страх, чем русская и литовская конница. Но в час, когда была предана разгрому Ерсика, когда семья владетеля оказалась в плену, князь полоцкий сцепился со смоленским, литовцы схватились с князем полоцким…

Изувеченный литвин, принадлежавший к роду кунигайтов, поведал латгальскому книжнику еще и другое — о том, как попал Висвалд в подчинение к немцам. О новом вынужденном договоре с епископом рижским — после того как тесть Висвалда Даугеруте, возвращаясь из Новгорода, попал в плен к тевтонским орденцам и умер в заточении в Цесисском замке, а немцам стало известно о тайном союзе Герциге и Литвы. Вскоре Висвалду пришлось лишиться части своих земель, отошедших к Даугавгривскому монастырю, что близ Риги. Когда в Ливонию прибыл легат папы римского Вилюм Моденский, Висвалд принес ему жалобы и на епископа, и на капитул тевтонского ордена. Однако, несмотря на смелость, лишился после этого науйиенских и ликсненских земель.

Но главным из всего рассказанного Юргису была тайна, ради которой и пришел литвин в бывшие владения Висвалда, ради которой и подвергся пыткам. Оказалось: тевтоны, вознамерившись уже теперь завладеть всеми землями Висвалда, объявили, что был-де у Висвалда и еще один договор с Ригой. И по этому договору после смерти Висвалда все земли и богатства. Ерсики перейдут в руки епископа. Того, якобы, пожалел сам Висвалд. И эту тевтонскую брехню разносят вотчинники Дигнайского, Остравского и Доньского замков. Они твердят, что потомства у Висвалда нет и что он покинет сей мир без прямых наследников.

Однако в Аугшайте, в семье кунигайта, уже многие годы растут дочери, рожденные Висвалду его женой.

Конечно, сейчас Висвалд во власти тевтонов. Однако дружина литовской родни свершит небывалое, Литвины захватят в плен епископа рижского либо орденских главарей, чтобы затем обменять их на Висвалда.

Вот почему Юргис должен проникнуть к заточенному Висвалду в каменный мешок, где терпит он свои муки.

А проникнув — добиться, чтобы…

Умершего литвина вынесли из подвала к вечеру, когда небо уже совсем потемнело. Пайке ни с уборщиками, ни со стражей не пришел. Не показался он и до того, в часы утренней приборки, когда рабы пинками пытались заставить подняться уже окоченевшего пленника, а вслед за тем набежали допросчики и набросились на Юргиса с угрозами, требуя, чтобы он рассказал все, что открыл литовец перед смертью, что бормотал он в бреду. («Если не расскажешь — поступим и с тобой, как с этим язычником. В Круста Пилсе хватит приспособлений, развязывающих язык любому слуге дьявола».)