И восстанет мгла. Восьмидесятые - страница 15
Принюхиваясь и подслеповато щурясь, кряхтя, вразвалку, припадая на правую ногу, старушка неспешно обследовала обе комнаты и спальни в доме и нежданно прошамкала со злобным торжеством в скрипучем голосе: «Ваш дом стоит на плохой землице… Когда венцы заводили, кто-то воду на землю вылил, которой покойничка обмывали… Не будет вам в этом доме счастья».
После этого бабушка, глубоко склонившись над кроваткой, что-то невнятно пошептала на ушко ненадолго забывшейся чутким сном малютке, окропила распашонку святой водой и приложила к темечку бумажную иконку с потертыми, мятыми краями. От этих лечебных процедур Леночка тут же проснулась и стала орать благим матом. Старушка тотчас засуетилась, получила положенную мзду в сложенную горсткой морщинистую лапку, спехом попрощалась и ретировалась, заковыляла, второпях подволакивая ногу.
«Дура старая, — неприязненно подумал про себя Панаров. — „Все стены пропитаны ядом, и негде главы приклонить", — прямо не дом, а замок готический с привидениями».
Либо сглаз был донельзя крепким, либо лекарство против него слабоватым, но ничего после посещения ведуньи не изменилось. Сестренка денно и нощно надрывалась, пребывала в громком плаче, во время которого внезапно в воздухе повисала беззвучная пауза, кожица на ее крошечном, страдальчески сморщенном личике синела, затем раздавался неистовый рев на весь дом, длившийся до следующей паузы с безмолвно распахнутым синюшным беззубым ротиком.
Может, Ларвы и Лемуры покойного, чье незримое присутствие в доме так явно ощущал в сумраке Алеша, вселялись в бедную беззащитную Леночку и делали ее одержимой?.. Повторить девятикратно древний обряд с бросанием в дверь на улицу, через спину, босиком, горсти черных бобов Панарову в голову как-то не пришло… Не выкупил Алешин папа у мертвых ни себя, ни своих — не очень-то он верил в магические обряды…
Грудь Леночка брала плохо и в весе почти не набирала. Алешина мама с глазами, замутненными слезой, причитала, вымаливала: «Это мне в наказанье, что я аборт сделать собиралась… Прости меня, пожалуйста, доченька!»
Панаров лечил нервы на свой старый, испытанный лад, и ночные драмы в спальне его, казалось, беспокоили мало.
Ко всем бедам, где-то через месяц после выписки малышка заболела, и врач поставил диагноз двустороннего воспаления легких.
Снова больница, опять хлоркой пропахшая палата, антибиотики через систему: сначала в капельную голубоватую ниточку вены на тоненькой, как прутик, ручонке, позднее — на крохотной мученической головке с запавшими родничками. Неделя за неделей — на больничной койке.
Прелюдия жизни сестренки была непростой.
Глава 11
Ко дню выписки Надежда сильно похудела, осунулась, постарела. Ей было не до старшего сына, что Алеша быстро почувствовал.
За долговременное отсутствие жены Панаров со злым упорством вскопал лопатой восемь соток на огороде да еще две во дворе, сам посадил картошку, разбил ровные, аккуратные грядки в палисаднике, деловито и с толком занялся парником и рассадой.
Вернувшись из больницы, Надежда быстро и буднично включилась в работу по хозяйству и даже таскала воду из колонки в больших оцинкованных ведрах. Шов после кесарева сечения, по ее словам, нисколько не болел.
В обязанности Алеши входило зорко и внимательно надзирать за настроением сестренки в люльке, предлагать ей бутылочку со сцеженным молоком и убаюкивать в то время, пока родители бились с огородом. Беда была в том, что Леночка наотрез отказывалась спать под мерные, скрипучие раскачивания. Крик из кроватки мог раздаваться, досаждать целый час кряду, и долготерпению мальчика приходил конец.
«Ну спи, засыпай, пожалуйста!.. Ну почему ты не спишь?..» — твердил он сквозь слезы, все сильнее толкая колыбельку так, что маленькая головка на тонкой шейке болталась из стороны в сторону, словно бутон тюльпана на ветру.
Скоро до сознания Алеши дошло, что спасением от пытки сестренкой является улица, и мальчик с радостью убегал при первейшей возможности, возвращаясь домой, лишь когда темнело.
«Смотри, не перебегай дорогу на другой порядок, а то машина задавит», — предупреждала мама, чем ее заботы о старшем сыне и ограничивались. Младшая дочь занимала ее жизнь без остатка.