Идеальная ловушка - страница 8
«Эх вы, пещерные люди!» — воскликнул про себя Пашка.
Хитрец Илдеш, простодушная великанша Жасмин и шаманка Айлу разом повернули к нему головы и посмотрели так, будто услышали его мысли. Пашку это немного смутило.
— Я забыла в доме чайник с водой. Сходи и принеси его сюда, — неожиданно попросила Айлу.
Пашкой снова повелевали, но на этот раз он не возмутился. Айлу именно попросила, а не приказала. Почему бы не выполнить просьбу?
Пашка встал и поплелся к дому. Он не мог отделаться от мыслей об Айлу. Она была красива и умна, но самое главное, в ней чувствовалось достоинство, какая-то особая порода. Ее стремление помочь людям и в его душе будило все лучшее, что до этого таилось или спало. Пашка был готов полностью доверять Айлу. Ну, в смысле… подружиться с ней и так далее. Конечно, если она захочет.
Но картина мира шаманки была странной, иррациональной, нелогичной. И это не сулило ничего хорошего.
Поднявшись на ветхое крыльцо, Пашка толкнул дверь и очутился в небольшой, скромно обставленной комнате. Деревянный стол, лавка, полка с посудой, допотопный умывальник, дровяная печь…
На краю лавки лежала чья-то аккуратно сложенная одежда. Присмотревшись, Пашка узнал шаманский халат. Рука так и потянулась приподнять краешек. Глазам открылись нашитые на полотно куклы из красной материи, с головами, украшенными перьями. Под куклами в два ряда тянулись перламутровые раковины, еще ниже шел ряд медных колокольчиков…
Вдруг из соседней комнаты послышался стон. От неожиданности Пашка разжал пальцы, и тяжелая ткань выскользнула. Потревоженные колокольчики коротко звякнули. Пашка разгладил складки шаманского халата и крадучись подошел ко входу в смежную комнату.
Остановившись на пороге, он вгляделся в полутьму. Окно было задернуто шторой, которая едва пропускала свет. В углу стояла большая деревянная кровать. На ней под белой простыней лежал очень худой человек. Простыня обрисовывала узкие ступни и острые колени. Остальные части высохшего тела угадывались смутно. Костлявая старческая рука лежала темной полосой поверх белой материи, край простыни был зажат в кулаке. И странное дело: на груди старика громоздилось что-то темное. Это пятно, будто живое, давило на старика, терзало его.
Пашке стало неприятно и жутковато. Он отшатнулся, но увиденное уже не отпускало его, дразня своей абсурдностью. Жгучее, болезненное любопытство победило страх и брезгливость, и Пашка шагнул в сторону кровати.
Верхом на старике сидело человекоподобное существо с мощным торсом, большой головой и короткими, но жилистыми руками и ногами.
Пашка не мог поверить своим глазам. Он приблизился еще на несколько шагов, но жуткое видение не рассеялось. Все оказалось еще ужаснее. Сидя на костлявой груди больного, карлик сжимал руками шею старика и, склонив большую плешивую голову, спокойно наблюдал, как несчастный, задыхаясь, метался в холодном поту.
Пашкины ноги сделались ватными, мысли спутались. Он то ли подумал, то ли пробормотал вслух:
— Что здесь происходит?
Карлик обернулся, метнул на непрошеного гостя свирепый взгляд из-под нахмуренных бровей и оскалился. Зубы у него были неровные, крупные и острые. Пашке почудилось, что существо собирается прыгнуть и впиться ему в шею. Он отшатнулся и невольно прикрылся рукой. Но карлик не бросился на него. Он просто исчез.
Старик на кровати несколько раз судорожно вдохнул и задышал ровно и тихо, как ребенок. Измятый угол простыни выпал из разжавшегося кулака.
«Темное пятно всегда поначалу кажется чудовищем, — пятясь к двери, уговаривал себя Пашка. — Все привиделось! Не было тут ничего, никаких злобных карликов!»
В первой комнате вдруг требовательно прозвенел колокольчик.
Пашка оледенел.
Колокольчик снова зазвонил. Превозмогая мистический ужас и одновременно подчиняясь какой-то непреодолимой силе, Пашка развернулся и обреченно пошел на звук.
Карлик сидел на лавке, как попрошайка, с протянутой рукой и сверлил Пашку страдальческим взглядом. Но за притворной мольбой в его глазах блестели злые огоньки. Бородатый и плешивый, с детским тельцем, карлик производил отвратительное и зловещее впечатление. Беззвучно засмеявшись, он снова исчез.