Идеальный финал - страница 4

стр.


          Джимми: «Не уверен, но можно попробовать. Я – Джимми. Для милых девушек – ангел»


          Ведьма: «Очень приятно, ангел. Я – Саманта. И я вовсе не милая, моя душа – злодейка. Так что, будь осторожен. И, вообще, почему ангел не спит в столь поздний час?»


          Джимми: «Я не боюсь. Хм. Не знаю. Не спится. Мысли, воспоминания лезут в голову, наполняют ее всякой грязью»


          Ведьма: «Расслабься. Послушай меня, закрой глаза, сделай пару глубоких вдохов и возведи прицел. Нарисованную мишень. Видишь проблемы? Стреляй. Пусть из них летит фонтаном кровь. Просто не думай. Все перед твоими глазами. Разум готов сжать курок, впуская очереди свинцовых армий прямо в сердце баррикад. Попробуй. Станет легче»


          Джимми: «Ты меня пугаешь. Интересно, сколько уже подобных мыслей ты расстреляла? Если не секрет, конечно»


          Ведьма: «Много, поэтому и советую»


          Джимми: «Я покурю и вернусь. Может, пока буду идти на кухню, успею всадить в тела проблем по паре пуль»


          Парень встал с кровати. Он, перебирая ногами, медленно топал в сторону кухни, держа в руке зажатый пакет. Тело шатало, алкоголь все еще владел разумом, накатывая ледяными волнами жгучего аромата. Джимми прислонился спиной к стене и тихо съехал вниз, ощутив теплоту скрипучего пола. Никотиновый дым уходил в сторону окна, за которым танцевали крупные хлопья безупречного снега. Иногда, даже слезы небес способны замерзать, превращая поток в великолепный спектакль под симфонический оркестр ветра. Глаза Джимми были закрыты. Он, словно рисовал ту мишень, о которой сказала Саманта. В перекрестии прицела появлялись мысли, Челси. Кровь! Теплая алая жидкость пачкала глаза и руки. Парень еще сильнее сжал пакет в своей дрожащей руке.


          - Да к черту! Всех вас! – прокричал Джимми, перебивая громкую музыку.


          Он резко подскочил с пола. Ненависть кипела внутри его души, заставляя сжимать от злобы зубы! С огромной силой парень бросил пакет, наполненный вальсом, где ртуть и воздух играют в смерть, в мусорное ведро, припечатав его к самому дну, липкому и обезображенному. Волна рвоты вырывалась изо рта, уходя в раковину, под которой и стояло ведро. Джимми откинул голову назад, спокойно вдохнув воздух, а затем, затянулся крепким дымом от табака и выпустил его в окно. Тяжелое облако едкого тумана ударилось об стекло, расползаясь на тысячи маленьких фигурок. Тишина. Лишь музыка, которая доносилась с колонок, разрезала эти ужасные мысли, оставляя от них ошметки кровавого мяса.


          Джимми довольно быстро вернулся к монитору, начиная набирать очередное сообщение, которое улетит по невидимым проводам куда-то далеко. Туда, где пара глаз рассматривает черные буквы, превращая их в огромные чувства.


          Джимми: «Я вернулся. Чем ты в жизни занимаешься?»


          Ведьма: «Успела заскучать. Работаю, но не скажу где. Ты будешь смеяться»


          Джимми: «Не буду. Обещаю. Сейчас совсем не то настроение, чтобы заливаться смехом»


          Ведьма: «На ферме. Смотрю за свинками, коровами. Я – ветеринар. Люблю животных, поэтому и тружусь тут»


          Джимми: «Это было смешно»


          Ведьма: «Смейся, смейся, жук. У меня вопрос. А чем ты занимаешься? Учишься? Работаешь?»


          Джимми: «В поисках места труда. Не люблю слово «работа». Когда я его слышу, то чувствую на себе какие-то цепи и твердый взгляд человека, крепко держащего в руке плетку. А в свободное время пишу стихи»


          Ведьма: «Юморист. А стихотворения – это интересно. Можешь прислать мне что-нибудь? Буду рада прочитать. Я обожаю искусство»


          Джимми: «Хорошо.


Я, наверно, забуду твои слезы


Я, наверно, забуду наши скандалы


Я, наверно, все скоро забуду,


Когда разобьюсь о линию асфальта.



И сотни идиотов, вверх на балконы,


Чтобы опять увидеть серые сны.


И прыгнут вниз, иллюзия свободы,


Не поняв, что я хотел донести.


          Как-то так. К сожалению, мои стихи бездарны, поэтому стараюсь не говорить людям о своем хобби. Все равно осудят»


          Ведьма: «А мне понравился. Только грустно очень. Откуда столько минора?»