Идеальный выбор - страница 24
София танцует с собой и для себя. Нет, конечно, София танцует ради денег, но лишь в тот момент, когда встречается взглядом с клиентом, заставляя выбрать себя, и еще в самом конце — на затухающих секундах финального такта. В промежутке танец принадлежит только Софии. Она лишь с виду похожа на стриптизершу. По одежке встречают. Но в следующие три минуты и сорок одну секунду белая девушка София преображается в черную, цвета жженого сахара, юную, шестнадцатилетнюю. Сама София предпочла бы «Диких коней», медленный ритм внушает больше надежд, но хозяйственный Денни противится разнообразию репертуара, слишком широкий выбор только смущает клиента, отнимает время. Как и слишком широкие бедра. Впрочем, клиенты всегда найдут среди звучащих мелодий свои любимые. Здесь не место демонстрировать традиционное мужское достоинство — дотошные познания в музыке. Во всяком случае, не за шампанским, которое по наущению танцовщиц льется рекой. И никто не усматривает ни малейшей иронии в том, что взращенная в Англии девушка танцует для лондонских мужчин средних лет под старательное музыкальное подражание киношному Нью-Орлеану и негритянскому соулу, сочиненное парнями из Суррея. Это неважно. Здесь ничто не важно. Только танец.
Выбор музыки семидесятых не удивляет. Семидесятые доминируют каждый вечер. Хотя клубный диджей запасся на славу, девушек почти не просят танцевать под «Бойзоун». Или «Оазис». Брит-поп конца второго тысячелетия — один голый ритм и никакого драйва. Пересечение Атлантики в поисках желаемого тоже себя не оправдывает. Эти ревущие, пьяные сорокалетние мужчины наверняка предпочли бы Мадонну, но танцовщицы поумнее стараются подтолкнуть клиента к более взвешенному решению. Без освещения, монтажа и трюков отфильтрованный псевдоразврат Луизы Чиконе просто не катит, и трех минут маловато, чтобы подправить диву. Заказывая Мадонну, мужчина мечтает побыть Дж. Ф. Кеннеди, увидеть в танцовщице свою Мэрилин, смотреть, как она раздевается исключительно для него, выпевает «с днем рождения» за чаем на двоих. А на самом деле чувствует себя Биллом, который устало наблюдает, как в дверях овального кабинета Моника сцепилась с Хилари за право водрузить на голову священный блондинистый парик Куда разумнее придерживаться музыки, сочиненной зрелыми мужчинами, вспоминающими, как они, совсем юные, раздевали девочек Это аллея славы подростковых фантазий, а не откровения бульварной прессы, приукрашенные компьютером. Кроме того, танцовщицам отлично ведомо, под какие мелодии лучше двигаться к крупным чаевым. И припорошенные мхом, стареющие «Роллинги» никогда не подводят.
В танце. Звучит музыка. И теперь в четырехфутовом пространстве перед его столиком все не имеет значения, кроме движения. По крайней мере — для Софии. Ее мысли где-то в другом месте, клиент может думать что хочет, остальные тоже. Со стороны кажется, что в ее танце есть и секс, и вожделение, и игра. Ролевая игра, скольжение под музыку на эротических роликах. Внезапно на поверхность пробивается настоящая София, но она никого не видит, равнодушные зрачки расфокусированы, перед ее глазами — пленка. София смотрит фильм про себя. Она блистает. Перед ним, на столе, на зеркальной стене. София в безопасности. Пленка — ее крепостная стена.
И раз, и два, и три, и четыре, и раз, и два… Снова и снова. Сгодится любое элементарное движение для этого медленного тустепа, переиначенной польки, облегченного ритма; интерпретация особой сноровки не требует, особенно когда ты полуголая. Но София насыщает ритм. Переделывает ординарный размер в более сложные три четверти, каждые три такта становятся четырехмерными, элементарное умножение дает волшебное число двенадцать. Она притягивает к себе взгляды, ноги невольно отбивают ритм под музыку, она ничего не замечает. Эта песня, наверное, старше Софии, но это неважно. Все неважно.
В танце. Левая нога по собственной воле приподнимается на цыпочках — идеальный поворот. Следом изгибается тело, следом кружит взгляд клиента. Другие части тела, взревновав, завистливо требуют внимания, каждая — максимального. Притяжения взглядов к их совершенству. Правое плечо медленно взмывает в воздух, ключица, забыв о своей паре, повисает в пустоте, едва не вспарывая голую плоть, когда невесомый синий шарф слетает с нее, но вот рука снова округла — ординарнопрелестный баланс восстановлен, и пальцы флиртуют с левой грудью. Взмах головы, шея клонится влево, к игривым пальцам, улыбка передается от груди к губам, шаг назад, живот чуть медлит. Рябь мускулов на животе под глянцевой кожей, ее мерцание — все равно что спадающий седьмой покров. София требует, чтобы ей принесли голову Саломеи на блюде. Голова клиента уже на блюде, рядом с ней головы его друзей, потенциальных заказчиков, даже других танцовщиц — в их застывших взглядах смесь зависти и обожания. Великая жрица дает понять: нет лучше жертвы, чем упрямая девственница, если ее правильно подготовить.