Иди и не греши - страница 7

Игуменья кивнула ему не прощание, и он вышел. Она подождала некоторое время, потом взяла телефонную трубку и набрала номер.

— Алло? Капитан Сидоркин?.. Это мать Захария говорит. Тут у меня сейчас были какие-то милиционеры, судя по удостоверениям, из Москвы. Но у меня возникли сильные подозрения, что их удостоверения поддельные. Вы бы не могли, господин капитан, проверить их. Они сейчас наверняка поедут в сторону железнодорожной станции, вы легко сможете их перехватить… Да, спасибо.

Она повесила трубку, вздохнула и широко перекрестилась.

Великанов вышел из монастырских ворот и махнул рукой своим парням, которые разлеглись на травке под деревьями.

— Быстро, ребята! — прикрикнул он.

Они забрались в машину и тронулись с места.

— Гони на станцию, — приказал Великанов. — Эта баба свалила и поехала в Москву, чтоб оттуда рвануть в Нижнереченск.

— А как мы ее найдем? — спросил Додик.

— У меня есть ее имя, — сказал Великанов. — Передадим через справочную, она подойдет.

— А вдруг это туфта, — сказал Артур. — И ничего ей Алик не передавал?

Великанов посмотрел на него внимательно.

— Тогда нас всех за яйца повесят, — сказал он.

После недолгой паузы Артур неуверенно хмыкнул, и Додик на это весело рассмеялся.

Они проскочили село, выехали на шоссе и уже через четверть часа подъезжали к железнодорожной станции Шумкино на Ленинградской железной дороге, от которой жители района добирались на электричке в Москву. Быстро подскочили к кассе, спросили:

— На Москву электричка давно ушла?

— Так уж минут десять, — ответила кассирша, широко зевнув.

Они вернулись к машине.

— Облом, — сказал Додик. — Все, Хосе, звони Маэстро. В Москве мы ее не отловим.

— Я не собираюсь звонить Маэстро, — сказал Великанов жестко. — Чего ты запаниковал, Додик? Бумаги у этой девицы, и мы знаем, куда она направляется.

— Откуда мы это знаем? — мрачно спросил Леня.

— Телефон! — сказал Великанов. — Телефон, по которому звонил Алик! В Москве я узнаю, где он установлен, за пять минут.

— А потом что?

— Потом все, — сказал Великанов. — Нам некуда отступать, парни! Мы там всех на уши поставим, но бумаги добудем! Понятно?

Они переглянулись.

— Вообще-то, понятно, — протянул Додик.

— Можно засаду у дверей организовать, — подсказал Артур.

— Можно, можно, — усмехнулся Великанов. — Главное, чтобы не психовать. Если до Маэстро дойдет, что мы потеряли и деньги, и бумаги, то жить нам после этого ровно столько, сколько надо, чтоб нажать курок.

— Это верно, — кивнул мрачно Додик.

— Тогда вперед! — провозгласил Великанов.

Они сели в машину и тронулись с места.

Из милицейской машины, что стояла здесь же на небольшой площади у станции, их отъезд заметили и немедленно доложили по служебной связи.

— Предположительно, это джип «Чероки», номер Б 612 АР 77 — Москва.

— Принято, — отозвался диспетчер. — Всем постам! Задержать для проверки документов джип «Чероки» номер Б 612 АР 77. Предположительное направление — выезд на Ленинградское шоссе.

На посту ГАИ, расположенном в том месте, где дорога от райцентра как раз выходила на Ленинградское шоссе, это оповещение услышали минут за пять до того, как увидели приближающийся джип.

— Едут, Петрович, — сказал молодой лейтенант своему старшему товарищу. — Ну, что, будем тормозить?

— Попробуем, — с кряхтением отозвался тот, подхватывая свой короткоствольный автомат.

Они спустились вниз, где неподалеку стоял БТР, у колес которого присели парни из ОМОНа в пятнистой форме.

— Едут! — крикнул им Петрович.

Те поднялись, подошли.

— Крутые, что ли? — спросил с опаской один.

— Да, вроде, — отозвался лейтенант. — Кто еще на таких машинах ездит?

— Может, мы их сразу из крупнокалиберного остановим, — предложил ОМОНовец.

— Да погоди ты, — сказал ему Петрович. — Они еще и преступления не совершили. Документы надо проверить, и все дела.

— Оружие на изготовку! — приказал лейтенант.

Он вышел с жезлом останавливать джип, а ОМОНовцы с Петровичем нервно сжали автоматы.

Леня первым заметил, что их собираются останавливать, и выругался:

— От, суки!.. Хосе, нас тормозят!

— И что? — спокойно сказал Великанов.

— Чего ты всполошился, Ленечка? — рассмеялся Додик, который сидел рядом. — Мы чисты перед законом, как новорожденные младенцы.