Иду над океаном - страница 38

— Нелька, — тихо позвала Ольга. — Нелька, это ты?

— Боже мой, Ольга, боже мой! Сколько же времени я тебя не видела!

И никакой плавности в этой замужней Нельке не появилось. Она с размаху, точно сломалась, плюхнулась на песок рядом. Она постарела, Нелька. Постарела за год. Все в ней было тем же, но словно поблекло. Голубые глаза стали белесыми, вытянулась и высохла шея, и морщинки появились возле глаз и на лице — может быть, это было от загара, от обыкновенной летней усталости. Но руки Нелькины — узкие и загорелые (она схватила Ольгу за плечи) — были жесткими и сухими. Это уже были руки всерьез. Ольга сама не знала, отчего слезы навернулись ей на глаза. И удивительное, изумленное, радостное лицо Нельки поплыло перед ней.

— Вот что, — деловито и решительно сказала Нелька. — Уходим, немедленно уходим. Витька в командировке. Малыш у бабушки. Идем ко мне немедленно.

Она стала решительно собирать свои вещи, натянула платье на еще не высохшее тело. Они шли по городу молча, касаясь друг друга локтями. Шли по тем местам, где шатались вечерами, где назначали сборы. И все — и афишная тумба, и летнее кафе, и газетный киоск, и площадка перед кинотеатром — все было с чем-то связано, все было общим для обеих. Ольга знала, что Нелька вспоминает то же, что и она, хотя обе молчали всю дорогу — до высокого дома на углу.

Нелька жила теперь на пятом этаже в малометражке. Витьке дали от завода.

— Скажи, вот Витька твой… Он работает на заводе. Да? — говорила Ольга, когда они стали взбираться по лестнице. — Он ведь токарь, а он в командировке.

Нелька повернула к ней темное лицо. Глаза ее здесь, в полутьме серой бетонной лестницы, были до того прозрачными, что светились. И Ольга вся словно подобралась — такой незнакомой, такой новой показалась ей Нелька. На мгновенье, буквально лишь на мгновенье, Ольге стало тоскливо и неуютно. Весело и удивленно Нелька сказала:

— Во-первых, он не токарь, а слесарь. И не просто слесарь, а наладчик. Во-вторых, и не просто наладчик, а бригадир. У него еще трое таких, как он. А в-четвертых, я ни за что бы не пошла за «простого слесаря»! Шокирует? Формулировочка моя.

Ольга пожала плечами.

— Нет, но… Ну, в общем ты здорово изменилась, Нелька, — тихо сказала она.

— А я тебе сейчас объясню, Олечка.

Нелька говорила громко. И несмотря на то, что голос ее был чуть-чуть хрипловатым, звучал он молодо, с какой-то мужской твердостью.

— У «простого слесаря» на лбу написано, что он «просто слесарь» и всю жизнь им будет. А мне этого, Олечка, мало.

— Но ведь не все же могут стать не «просто».

Нелька засмеялась:

— Чудак ты, чудак. Я ведь и не собираюсь за всех замуж. Мне хватит одного!

Нелька, сама того не зная, задела что-то в Ольгиной душе. Если не больное, то что-то тревожное. Нелька, видимо, заметила это и сказала тихо:

— Вообще-то, Оленька, об этом стоит поговорить всерьез. Это, понимаешь, — социально. Я знаю: скажи я так в РК ВЛКСМ (она сказала это так: рэкэ вэлэкэсэмэ) — мне бы дали. Но дело не во мне. Все это очень серьезно.

Нелька говорила это уже звеня ключами — они пришли.

— Мы сделали глупость, — сказала Нелька. — Мы ничего не взяли. Надо было зайти в гастроном. Выпить хочется. И повод у нас с тобой верный. Ты сиди, а я пошарю по сусекам, что-нибудь да есть, неправда!

Ольга села в кресло у стола. Оно было единственным. Да и всей мебели в комнате было — тахта, детская кроватка в углу у глухой стены, вся заваленная детской одеждой, это вот кресло, удобное, с откинутой спинкой, стол — маленький, под стать комнате, но крепкий — и все. Но и пол, и тахта, и стол этот, и полка над столом были завалены рисунками, листами ватмана, книгами, у двери на балкон стояли холсты, черный и весь перепачканный красками мольберт. И только на стенах не было ничего. Лишь над детской кроваткой висели на гвоздике маленькие-маленькие — их, наверное, нельзя было носить — лапти.

Нелька гремела в кухне посудой, разговаривала сама с собой. Спросила о чем-то Ольгу. Ольга не поняла. Нелька не повторила своего вопроса. И Ольга снова и снова — с незнакомым ей еще любопытством и каким-то волнением разглядывала эту комнату. В сущности, она впервые видела жилье молодоженов.