Идут гимназисты - страница 3

Петя слушал и лихорадочно думал. Его сердце учащённо билось. Всё высказанное настолько соответствовало его собственным мыслям, что нельзя было не увидеть в этом перст судьбы.

– А вот давайте послушаем, что скажет гимназия! Что вы думаете об этом, молодой человек?

Петя сообразил, что обращаются к нему. Он поднял своё румяное юное лицо, посмотрел почему-то на Ксению, и ещё больше зарделся.

– Мой отец был офицером. Он погиб за Веру, Царя и Отечество. И я готов. Мне тоже всё это ужасно не нравится, – как можно решительнее произнёс он. Его голос при этом слегка подрагивал.

– Браво, молодой человек! Вот с такой молодёжью мы победим! Но, боюсь, вы пока совсем не призывного возраста. Вам ведь шестнадцать?

– Мне семнадцать. Будет. Скоро.

– Кошмар какой-то, – закрыла лицо ладонями мама Георгия, встала и вышла из комнаты.

Стали прощаться. К одевающему пальто Пете подошла молчаливая до сей поры Ксения, взяла его руку в свою и шепнула на ухо:

– Ещё раз, огромное спасибо. Вы – настоящий рыцарь, без страха и упрёка. Приходите опять на будущей неделе, как сможете. Вечером мы дома.

Петю залил румянец. Не помня себя от счастья, он, окрылённый, полетел домой.

***

В конце ноября немного потеплело, но задули сильные ветра. С ними по Дону приплыла флотилия из Севастополя. На берег сошли матросы в чёрных бушлатах, с красными бантами и пулемётными лентами крест-накрест, и установили советскую власть, легко и без сопротивления. Казаки и солдаты гарнизона отказались поддерживать Каледина и разошлись по домам и казармам. Лишь горстка казаков ещё удерживала вокзал. На восточной границе Нахичевани, по Кизитериновской балке, пролегла позиция, образовались окопы и пулемётные гнёзда. Опасались «кадетов» Алексеева и Корнилова, из Новочеркасска. До горожан начали доноситься частенько выстрелы, сначала по ночам, а потом и средь бела дня. Городом управляла таинственная «Пятёрка»5, кто они и откуда, никто толком не знал.

Всё это Петя слышал от мамы, соседей и от семьи Георгия с Ксенией. Уроков не стало, всех распустили по домам. Петя перечитывал «Квентина Дорварда» Вальтера Скотта, сравнивал Ксению с Изабеллой Де Круа, и строил с Георгием планы сбежать в Новочеркасск. Но это было невозможно, так как никакого сообщения со столицей Войска Донского не стало.

Мама Пети строчила на машинке. Её последняя работница, Анфиса, ушла от неё

«делать революцию», а она, «эксплуататор рабочего класса», взвалила на себя двойную работу. Она была модистка и шила платья на заказ, для «высшего общества». Заказов, как ни странно, меньше не стало. Высшее общество продолжало развлекаться, а по кафе и ресторанам, по клубам и синематографам сидело много офицеров-фронтовиков, не собиравшихся ни к Корнилову с Алексеевым, ни к Каледину.