Иерархия - страница 9

Она считала, что даже в это трудно поверить, хотя казалось более вероятным, чем все остальное, что приходило ей на ум. Девушка легко могла представить себе его под руку с восходящей звездой или топ-моделью, женщиной богатой и поразительно красивой. Не то чтобы она действительно была гадким утенком, просто обыкновенной, и, тем не менее, далеко не красавицей.

Девушка чувствовала себя намного более комфортно с Марко, несчастно осознала Бронвин, посчитает ли ее Константин ужасно невоспитанной, если она извинится и уедет прежде, чем принесут напиток, который ей не хотелось.

— Это было просто… то, что я обещала Нане, — смущаясь, наконец сказала девушка.

Он с интересом поднял брови, но прежде чем она смогла решить, следует ли добавить что-то еще, вернулась официантка. Вытащив свой бумажник из джинсов, Бронвин попыталась заплатить за напиток. Константин отослал официантку прочь.

— Вы мой гость, — сказал он почти недовольно. — Какой джентльмен позволит леди платить?

Бронвин скривилась.

— За оба напитка, если она пожелает, — прошептала Бронвин, а затем глубоко вдохнула и заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. — Нана всегда говорила: «Леди не должна позволять джентльмену покупать ей напитки, потому что на самом деле он может и не быть джентльменом и подумать, что оплачивает нечто другое».

На мгновение Константин тупо уставился на нее и неожиданно для себя усмехнулся, хотя он уже начинал подозревать, что эта «Нана» собиралась стать серьезным препятствием для достижения его цели.

— Неужели? Кто эта Нана?

Бронвин почувствовала, что ее горло сжалось.

— Моя бабушка. Она умерла… — Она замолчала, пытаясь вспомнить, как давно это произошло. В некотором смысле, это казалось вечностью. С другой… трудно было осознать, что прошло так много лет. Бабушка угасла за три месяца до ее восемнадцатого дня рождения. К счастью, людям из округа потребовались месяцы, чтобы прийти к решению, а за это время ей уже исполнилось восемнадцать лет и они не могли выселить ее и отправить в приемную семью как несовершеннолетнюю.

— Я сожалею о вашей утрате.

Бронвин посмотрела на него в ответ на эту холодно произнесенную банальность. Она не ожидала, что мужчина поймет или почувствует что-нибудь ради нее, в конце концов, он был незнакомцем, и лучше бы вообще не беспокоился об этом, если ему явно безразлично. Девушка слегка улыбнулась.

— Вы и сами не очень талантливый лжец.

В его холодных голубых глазах блеснул гнев.

— Вам лучше отпустить эти воспоминания.

— Легче сказать, чем сделать.

Он пожал плечами, чувствуя себя немного неловко.

— Это становится проще с практикой. Хотя еще лучше просто избегать этого с самого начала.

Бронвин кивнула.

— Такова цена, которую вы платите за любовь. Я бы предпочла страдать из-за этого до конца моих дней. Она была особенной во многих смыслах. Я не могу и не хочу себе представлять, какой бы стала моя жизнь без нее.

Мужчина выглядел удивленным.

— Если бы вы могли стереть воспоминания и боль вместе с ними, вы бы не сделали этого? — спросил он с любопытством.

— Нет, если это означало необходимость отказаться от воспоминаний.

Мужчина, нахмурившись, глядел на свой бокал, вращая ножку между двумя длинными изящными пальцами.

— Стивен упоминал что-то о татуировке, которую ваша бабушка сделала вам. Вы не возражаете, если я посмотрю? — Бронвин с сомнением изучала его, но наконец протянула руку через стол, ладонью вверх.

Константин уставился на рисунок, чувствуя, что дышать стало тяжелее. Он задавался вопросом, правильно ли понял, в основном потому, что никогда по-настоящему не верил, что увидит такое. Через некоторое время он потянулся, чтобы проследить отметины у нее на запястье, которые были, бесспорно, настоящими. Это могло оказаться не более чем странное совпадение, что она родилась с родимым пятном, которое так напоминало солнечные лучи, а веснушки формировали на ее коже полумесяц и звезды. Каждый, кто ищет рисунки в природе, может найти их, если вглядывается достаточно долго и упорно, например, в облака, которые, казались, лицом женщины или драконом. Природный рисунок и сучки на ветке дерева походили на лошадь или птицу. Он не верил этому, в некотором смысле зная чего хочет.