Игра королей - страница 13

Правое колено промокло, но каперанг Корсакова не обращала на это внимания, в который раз бездумно поправляя принесенный на могилу букет.

— Не знаю, нравятся ли тебе гладиолусы, но мне кажется, что вы похожи. Ты такой же был. Острый, гордый, сильный. И хотел подарить мне цветы. Не отпирайся, хотел. Не получалось у тебя закрыться от меня полностью. Со временем научился бы… вот только не было у тебя времени. А теперь у тебя есть вечность, а у меня есть жизнь, подаренная тобой, и ни хрена они, Егор, не пересекаются.

Сопровождающие остались возле машины, опустившейся у ворот маленького сельского кладбища. За ограду с Мэри прошел только Северцев, который стоял теперь в паре шагов, но присутствие лейтенанта ей не мешало. Сергей умел становиться невидимым и неслышимым, а кроме того, как ей казалось, даже мысленно не стал бы крутить пальцем у виска, услышав, как его подопечная общается с могильной плитой.

— Знаешь, Егор, я, наверное, плохая христианка. Командир, может, и хороший, хотя это с какой стороны посмотреть, тебя вот не уберегла, а христианка… Помнишь, я тебе рассказывала про Мозеса Рафферти? Его фраза «Бог, поди, не дурак» и есть мой Символ Веры. Да и о загробной жизни я думаю редко — что в этом могут понимать живые? Тебе-то, небось, виднее… Вот только кажется мне, что если рай все-таки есть, то ты там. И отец, и мама, и Келли О'Брайен. Надеюсь, что мне еще остается? У меня большое кладбище, Егор. Очень большое. Я о тех, разумеется, кого я знала, пусть даже и опосредованно. Противников-то в бою я не считала. А кто их считал? И большая часть моего кладбища заполнена теми, кого, как я думаю, Господь принял в Царствие Свое. А тех, кого Он отринул, не так уж много. Значит ли это, что и меня Он когда-нибудь примет? Как ты полагаешь?

Мэри было грустно. Грустно и удивительно спокойно. Ей казалось, что Егор, где бы он ни был сейчас, слышит ее. Слышит и улыбается своей чуть кривоватой улыбкой. И совсем не сердится на тактического координатора, под чьим началом выиграл свой последний бой.

— Представляешь, я завтра начну разбираться с результатами отбора, который провели мои девчонки. Страшно мне, Егор. Жили себе люди и жили. Плохая, хорошая, правильная или не очень — у них была своя жизнь, привычная и налаженная. Теперь моими стараниями она изменится. И кто знает, к лучшему ли? Я вот не знаю. А ты? Только на Господа уповать и остается, а у меня с Ним отношения… непростые. Ты заметил, наверное. Станет ли Он помогать мне? А ведь без Его помощи вся эта затея… Что же делать-то, а? Вот-вот я скажу одним «да», а другим «нет», и этим решу их судьбу. Я решу, понимаешь? А вот есть ли у меня право решать — не уверена. Совсем недавно я делала это, не задумываясь, а теперь даже подступаться боюсь… это слабость, да?

— Это называется взрослением, Мария Александровна.

С усилием повернув голову — влажная от дождя стойка воротника кителя врезалась в шею — Мэри снизу вверх посмотрела через правое плечо. Сначала ее глазам предстали носки огромных растоптанных сапог, давно забывших о щетке, и промокший черный подол. Выше имелся тяжелый серебряный наперсный крест на массивной цепи. Еще выше — пегая окладистая борода и слипшиеся в сосульки мокрые длинные волосы, в которых соли было куда больше, чем перца. Между волосами и бородой располагалось изрезанное морщинами лицо с такими же, как у Егора, серо-зелеными глазами.

— Как вы думаете, отец…

— Иоанн. Иоанн Грызлов.

— Как вы думаете, отец Иоанн, слышит меня Егор?

Священник ободряюще улыбнулся.

— Слышит. Не сомневайтесь.

— А Господь?

— И Он. Простите, что прервал вас, но давайте-ка пойдем к дому. Меня племянник за вами отправил, опасается, что вы простынете тут, на ветру.

Опершись на протянутую ладонь — тяжелую, корявую, мозолистую — Мэри поднялась на ноги и осторожно провела рукой по надгробию.

— Пойду я, Егор. Видишь, твои беспокоятся, даже батюшку на поиски снарядили. Я вот что решила. Будет у меня сын — Егором назову. И не спорь. Если бы не ты, ни меня не было бы, ни Никиты… Отдыхай, Егорушка. Ты это заслужил. А я — заслужу ли? Ладно, жизнь покажет. Может, еще и встретимся.