Игра Льва - страница 7

— Черт побери, что же могло случиться со связью? — пробормотал Эшкинг.

Подумав минуту, Уолтерс ответил:

— Аппаратура не могла выйти из строя… поэтому я думаю, что либо выключен звук, либо сломался переключатель частот, либо повреждены антенны.

— Да?

— Да…

— Но… если выключен звук или сломался переключатель частот, то экипаж давно бы уже обнаружил это.

Уолтерс кивнул:

— Да… поэтому, возможно, сломана антенна… или, знаешь, это новая модель, могла забарахлить электроника. Такое возможно.

— Возможно. Но маловероятно. С рейсом один семь пять нет связи уже в течение нескольких часов. Как ты думаешь… не могли они все уснуть?

Замявшись, Уолтерс ответил:

— Что ж… такое случается, но за это время в кабину наверняка зашли бы стюардесса или бортпроводник.

— Ты прав. Радиосвязь отсутствует слишком долго.

— Понимаешь, когда самолет снижался и менял эшелон, они должны были связаться с нами. Предположим, в этот момент они обнаружили, что радио вышло из строя, но пилот мог воспользоваться каналом передачи данных и отправить по телетайпу сообщение в свою компанию, а они бы к этому времени позвонили нам.

Эшкинг задумался над словами Уолтерса.

— Вот поэтому я начинаю склоняться к мысли, что, как ты сказал, вышла из строя антенна. А сколько антенн у этого самолета?

— Точно не знаю, но много.

— Могли они все сломаться?

— Теоретически могли.

Эшкинг снова задумался.

— Ладно, предположим, капитан знает о том, что у него не работает радиосвязь… но он действительно мог воспользоваться мобильной телефонной связью с землей, позвонить кому-нибудь, кто предупредил бы нас. Я хочу сказать, что такое случалось… и пилоты пользовались мобильником.

Уолтерс кивнул.

Они вдвоем внимательно уставились на экран радара, наблюдая за отметкой, которая медленно двигалась справа налево. Наконец Боб Эшкинг сказал то, чего ему говорить не хотелось:

— Возможно, это захват.

Уолтерс промолчал.

— Сэм?

— Да… но посмотри, авиалайнер в точности выполняет полетный план: курс и высота — все правильно; они используют код бортового ответчика для трансатлантических перелетов. Если бы самолет захватили, капитан должен был сменить код ответчика и послать сигнал о захвате, чтобы предупредить нас.

— Конечно… — Эшкинг понимал, что ситуация не похожа на захват. Просто долгое время нет радиосвязи с авиалайнером, а в остальном все нормально. И все же возможно, что угонщик очень опытный, он знает про смену кода и сигнал и приказал пилотам не прикасаться к переключателю бортового ответчика.

И еще Эшкинг понимал, что сейчас вся ответственность ложится на него. Он мысленно выругал себя за то, что добровольно вызвался дежурить в субботу. Жена уехала во Флориду навестить родителей, дети были на занятиях в колледже, и Боб подумал, что лучше пойти на дежурство, чем сидеть дома в одиночестве. Как же он ошибся! Жаль, что у него нет хобби, а то было бы чем заняться в субботу, кроме работы.

— Что мы еще можем сделать? — спросил Уолтерс.

— Продолжай делать то, что делаешь. А я свяжусь с диспетчером аэропорта Кеннеди, потом позвоню в Центр трансконтинентальных операций.

— Хорошая идея.

Эшкинг поднялся с кресла.

— Сэм, я не верю, что возникла серьезная проблема, но мы проявим некомпетентность, если не сообщим о сложившейся ситуации.

Уолтерс мысленно перевел слова начальника: «Не стоит паниковать, а то может показаться, что мы не в силах справиться с ситуацией. Однако на всякий случай лучше прикрыть свои задницы».

— Вызови девятнадцатый сектор и передай ему рейс один семь пять, — приказал Эшкинг.

— Хорошо.

— И звони мне, если будут какие-то новости.

— Позвоню.

Эшкинг повернулся и направился в свой отгороженный стеклом кабинет. Здесь он уселся за стол и подождал несколько минут в надежде, что Сэм Уолтерс позвонит и сообщит о восстановлении радиосвязи. Затем Боб подумал о том, что скажет диспетчеру аэропорта Кеннеди. Он решил, что это будет строго дозированная информация для сведения, без малейшего намека на тревогу или озабоченность, никаких предположений — ничего, кроме фактов. А вот во время звонка в Центр трансконтинентальных операций следует в разумных пределах высказать тревогу и озабоченность.