Игра Мелины Мерод . Дилогия - страница 17
— Тем не менее письма нужно найти. Во-первых, он мог не придать угрозе значения. Во-вторых, эта угроза могла быть настолько завуалированной, что профессору не удалось её распознать, за что он и поплатился жизнью.
Я замолкаю.
— А в-третьих? — Рен весь внимание и рассчитывает на продолжение.
— 'В-третьих' нет, но ты меня заинтриговал. Теперь мне хочется узнать, что могло послужить причиной приподнятого настроения преподавателя Академии, когда на носу сессия, и нескончаемая вереница студентов несёт 'хвосты' на проверку.
Вопрос 'Где же они в таком случае хранятся?' написан на лице сокурсника огромными буквами. Я вздыхаю.
— Не знаю. Выходит, мы что-то упустили из виду.
После моих слов в комнате воцаряется гнетущая тишина. Несколько секунд спустя её разрушает выдох Рена, больше похожий на стон.
— Мелина! Мы потратили на обыск без малого два часа!
Теперь выдыхаю я.
— Мне надо подумать!
— Отлично! — молодой человек разводит руками. — Я буду на кухне, чтобы не мешать процессу!
Мой помощник позорно сбегает из спальни, оставляя меня наедине со своими мыслями, точнее, с пустотой в голове. Взгляд невольно останавливается на часах. Подумаешь, второй час ночи! Неужели работа моего мозга настолько зависит от времени суток!
Фыркнув, я отворачиваюсь к окну. Портьеры плотно задёрнуты, как и на остальных окнах в квартире. Это хорошо, иначе наша с Реном авантюра очень быстро перестала бы быть тайной.
Тайны, тайны, тайны… Профессор Обели кажется мене сейчас одной большой тайной. Как жаль, что я не имела чести познакомиться с ним, когда он был ещё жив. Ох, да что толку сетовать на это сейчас! Ведь Рен на кухне ждёт блестящих результатов моего мыслительного процесса!
— Итак! — произношу вслух, но не очень громко. — Почему нигде нет писем?
Перед мысленным взором проносятся десятки полочек и ящичков, осмотренных за вечер. Все они заняты, аккуратно заполнены разнообразными бумагами, предметами, книгами…
— Неужели причина лишь в том, что не нашлось свободного места? — поджимаю губы. — Если он был таким педантом, то мог бы ещё какой-нибудь шкаф купить. Специально для корреспонденции. Комнаты достаточно просторные.
Так почему же их нигде нет? Он их выбрасывал? Или всё же хранил…
А зачем их хранить? Завёл бы записную книжку, и пополнял её новыми адресами…
Допустим, он избавлялся от писем сразу после прочтения. Такому человеку как профессор Обели пишут часто. Одно письмо в день, как минимум. Почту рассылают ежедневно в шесть утра и в шесть вечера. Получается, что письмо, пришедшее во вторник, перед его смертью, он должен был либо выбросить, либо сжечь. Однако все мусорные вёдра в квартире пусты, но это не дело рук домработницы — она только завтрак успела приготовить. Камины тоже не зажигали. Выходит, он их хранил. Вопрос: с какой целью?
В чём профессор Обели видел их важность? Судя по порядку, царящему в каждом уголке квартиры, где нет ничего лишнего, и всё лежит на своих местах, ради каких-то сантиментальных чувств он не стал бы копить гору макулатуры…
Все его труды на видных местах. Воруй — не хочу! А писем нет. Неужели, они были важнее? Если да, то почему?
Информация? Прочитал, оказалась ненужной — выбросил письмо. Оказалась нужной — переписал куда-нибудь. Так ведь искать потом проще.
Люди? Возвращаемся к записной книжке… Множество фамилий и адресов тех, с кем свела его жизнь… Его жизнь. Его собственная жизнь. Жизнь без помощи отца. Химик — это то, на кого он выучился благодаря родителю, а известный учёный — то, кем он стал сам. Благодаря своим связям. И профессор эти связи расширял… они стали для него важнее исследований.
— Рен! — мой голос заполняет всю спальню. Ох, я думала, получится тише!
Слышится тяжёлый топот, немного заглушаемый старинными ковровыми дорожками.
— Мелина! — молодой человек останавливается в дверях и опирается на косяк. — Ты почему кричишь?
— Профессор Обели обращался с просьбами к тем студентам, которым помог? После того, как он их устраивал на новые места.
— Да, — всё ещё обеспокоенный сокурсник склоняет голову, подтверждая свои слова, — обращался. Но ничего невыполнимого он не требовал.