Игра на чужом поле. 30 лет во главе разведки - страница 56

1979 год оказался черным для моей службы. Он начался с разоблачения и ареста Ингрид Гарбе, работавшей секретарем западногерманского представителя в НАТО. По утверждениям средств массовой информации, она была “так же опасна, как и Гийом”. В марте сотрудница аппарата генерального секретаря НАТО Урзель Лоренцен перешла в ГДР и во время телевизионного выступления заявила, что сделала этот шаг, руководствуясь побуждениями совести. В тот же вечер в новостях прозвучало сообщение о разоблачении и аресте Урсулы X., работавшей секретарем в руководстве ХДС, и ее мужа. Поначалу это имя не сказало мне ничего. Шла ли речь о Кристель, работавшей у генерального секретаря ХДС? А может быть, имелась в виду Герда, сидевшая в приемной внешнеполитического эксперта фракции? Или Ута, работавшая в руководстве партии? Несомненным было только то, что у всех троих мужья или спутники жизни происходили из ГДР, жили в Федеративной республике под чужими именами и, пользуясь документами выехавшего или умершего, чья смерть не была зарегистрирована, вели существование так называемых “двойников”. Очевидно, западногерманской контрразведке удалось расшифровать эту маскировку, которая до сих пор казалась нам прочной.

Встревоженный арестами, последовавшими на протяжении немногих недель, я решил больше не рисковать и без нужды не подвергать опасности источники в Федеративной республике, которые могут находиться под угрозой. В тот же вечер я распорядился отозвать ряд наших сотрудников — не привлекая к этому внимания, но и не медля. Таковы были причины последовавшего вскоре бегства в ГДР Инги Г., секретарши д-ра Вернера Маркса, и ее мужа, секретарши Курта Биденкопфа с ее спутником жизни и Хельги Р., секретарши статс-секретаря Манфреда Ланштайна, также со спутником жизни.

Бульварная пресса превзошла самое себя: секретарши, ставшие шпионками из любви, может быть, даже из-за сексуальной зависимости или из страха перед побоями, — этим надо было как следует воспользоваться! Однако Хериберт Хелленбройх, тогдашний начальник отдела в Федеральном ведомстве по охране конституции, смотрел на дело по-другому, заявив: “Особые отношения возникают, как правило, без применения средств давления, без шантажа, деньги также не играют роли. Важен только этот идеалистический мотив”.

Но как же случилось, что противник столь внезапно понял, что имеет дело с двойниками?

Когда вследствие дела Гийома д-р Рихард Майер сменил Гюнтера Ноллау на посту президента Федерального ведомства по охране конституции, сразу же возросли профессионализм и эффективность этого учреждения. Нам пришлось весьма болезненно ощутить эти перемены, столкнувшись с неудачами и затруднениями в работе.

Аресты источников, происшедшие в начале 1979 года, и мое решение отозвать всех, кто оказался под угрозой, были поздним и болезненным следствием так называемой акции “Регистрация”, в рамках которой Федеральное ведомство по охране конституции целенаправленно проверило согласно определенным критериям всех лиц, въехавших в Федеративную республику с начала 70-х годов. Множество пенсионеров прочесывали картотеки западногерманских бюро прописки, а таможенные чиновники получили указание обращать особенно серьезное внимание и тщательнее всего опрашивать мужчин в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти лет, у которых необычно мало багажа и немодная стрижка, в одиночку приезжающих из ГДР.

Вновь и вновь мы ломали головы над тем, почему как раз сотрудники с хорошими документами вызывали подозрение западногерманской контрразведки, но приписывали эти эпизоды случаю или — что является кошмаром для любой спецслужбы — работе “крота”. Только неестественная частота разоблачений в первые месяцы 1979 года, увенчавшихся телевизионным выступлением д-ра Майерса, в котором он оповестил об аресте шестнадцати шпионов ГДР, внесла ясность.

Мы отозвали всех сотрудников, которым грозил провал. Правда, это стоило нам немалых усилий, но оставалось в рамках возможного. Мне до сих пор непонятно, почему Ведомство по охране конституции тогда придало гласности свою акцию “Регистрация” и само информировало нас о розыске с помощью “сетки”. В долгосрочной перспективе оно сильнее могло бы навредить моей службе, используя “тактику салями”, то есть постоянного нанесения одного удара за другим с целью постепенной ликвидации нашей агентуры. Это означало бы целенаправленные аресты, которые порождали бы у нас неуверенность и сомнения. Сложившаяся же ситуация ограничивала эффективность акции. После первых сенсационных арестов до середины 80-х годов было выявлено еще примерно двести лиц, из которых лишь небольшой процент имел значение с точки зрения разведки.