Игра на опережение - страница 2

— Все еще впереди… — нахмурился Олег, осторожно взяв его в руки. — Какая еще дама?

Розыгрыши в их отделе очерка и публицистики случались часто, даже чаще, чем в других отделах «Гражданской газеты», для разрядки. Но не столь же прямолинейные? Или налицо кризис жанра?

— Она постарше тебя, — успокоила Галя, пока Олег вскрывал конверт. — Замарашка в черных очках, в платочке, с рыжими накладными волосами, несмотря на жару… И все время оглядывалась. Муж у нее, поди, очень ревнивый или грозный, ты его знаешь?

— Откуда? — буркнул Олег, открывая конверт.

— Да ладно тебе! — засмеялась Галя. — Я шучу. Твоя Люся ничего не узнает. А если и узнает, то посмеется. Я-то твой вкус знаю. На старушек ты не падок. И всегда предпочитал молодых… С другой стороны, ты еще не в той кондиции, когда мужчиной интересуются только молодящиеся старые перечницы. Идем обедать… Извини, если испортила аппетит.

Олег шел позади всех, читая наспех и криво написанные строки:

О господи! — тоскливо подумал Олег. Начинается… В последнее время из-за разного рода статей, разоблачающих сильных Мира сего, его все чаще донимали экзальтированные читательницы, предлагая не бог весть какую информацию о своих богатеньких соседях, подозрительных иностранцах или кавказцах, проживающих с ними рядом.

Он даже стал припоминать свои последние публикации: что же он такого написал, чтобы вызвать сей приступ экзальтации? Вроде ничего особенного. Многие сейчас об этом пишут — об очередном этапе передела собственности. Идут нешуточные сражения банков и финансово-промышленных групп. Например, за известную всей стране кондитерскую фабрику, где недавно установили французское оборудование. Так вроде уже не актуально. Теперь стороны спокойно судятся…

После обеда он отвел Галю в сторону и показал ей письмо.

— Ты ей представлялась?

— Нет… — Она пробежала взглядом письмо. — И она себя не назвала. Вот интересно-то: откуда она меня знает? Вроде нигде не свечусь. И публикаций под моим именем, вызывающих нездоровый интерес публики, давненько не было. На телевидение пока еще приглашают, но и там не бываю. Хотя, при большом желании, вполне можно что-то узнать.

— Но она к тому же знает тебя в лицо, — продолжал Олег. — И что ты мой непосредственный начальник. Не могла же дамочка просто подойти на улице к незнакомому человеку, чтобы передать это?

— Не могла… Знаешь, мне тоже показалось странным, что она меня знает… — Галя вернула ему письмо и потерла переносицу. — Мы ведь встретились не на улице. Я спустилась вниз на ее звонок к бюро пропусков, и она сразу подошла ко мне, будто к старой знакомой. Не спросила, а сказала утвердительно, даже требовательно: Галина Петровна, передайте это журналисту Олегу Бородину, вашему подчиненному. Быстро сунула и ушла, не оборачиваясь. На сумасшедшую непохожа, но что-то такое горящее в глазах есть… Но это не имеет отношения к шизофрении. Не мне тебе объяснять: у нас все за что-нибудь да борются. За ту же справедливость чаще всего. Что ты собираешься с этим делать?

— А что мне остается? — Он развел руками. — Придется разговаривать. Приму ее условия. А тебя буду просить встретиться с ней завтра, как она тут написала. И пока молчать.

— Люсе я ничего не скажу, — улыбнулась Полозова. Потом посерьезнела. — Сделаем так. Я позвоню одному генералу, он отвечает за сыск, и свяжу тебя с ним. Наверное, ты слышал про него: Турецкий Александр Борисович… Мы встречались с ним на каком-то приеме, он мне дал визитку. На фоне нашего генералитета это довольно элегантный господин, умница и немного ловелас. Обещал всяческую помощь в случае чего. Встретитесь, и все ему расскажешь.

Но Турецкого Олег так и не увидел. Тот отфутболил его по телефону в частное сыскное агентство «Глория». Там Бородина принял некий вихлястый рыжий малый, представившийся Денисом Грязновым. Увидев скуку и недоверие в глазах журналюги, Денис добавил, для пущей важности и солидности, что он племянник генерала Грязнова из МУРа… да, того самого.